Ломбардо велит Скуарчалупо тоже показать деньги, и неаполитанец распарывает шов на кармане, где они хранятся. Похоже, испанец готов уступить, как вдруг с мола доносятся шаги и голоса. Луч фонаря скользит по сходням и поднимается на корму, освещая всех троих.

– Сожалею, ребята, – говорит моряк, со вздохом возвращая монеты. – Вас накрыли.

Лежа в камере на жестком матрасе, укрывшись старым, вонючим одеялом, Елена Арбуэс спит урывками, и стоит только закрыть глаза, ей снится сон, и в нем, как в романе-фельетоне, она видит фрагменты одного и того же кошмара: она одна в пустом и сером городе, пытается куда-то вернуться – в дом, в отель, на автобусную остановку. Но никак не может дойти. И в каждом эпизоде этой истории, дробной и нелепой, она видит, как бредет по улицам в поисках хоть чего-то, хоть какого-нибудь конкретного направления или цели, которых ей никак не удается достичь. Порой в этом странном городе ей встречаются густые, запущенные сады; а иногда туннели и галереи, где гулко раздаются ее одинокие шаги.

Поэтому Елена старается не спать – лежит с открытыми глазами и борется со сном. Ей страшно вновь оказаться в этих непонятных местах. Чтобы не заснуть, она перебирает все, чем можно занять мысли: старые детские песенки, рассказы, стихи, названия литературных произведений, имена авторов, отрывки из прочитанных книг. Не было гвоздя – подкова пропала[43]. После обеда героический город спал[44]. Гнев, богиня, воспой Ахиллеса[45]. Оплачем, Фабьо, сей застывший сонно, увядший холм среди полей пустынных[46]. Вчера – ушло, а Завтра – не настало[47]. Иногда она чуть слышно нашептывает какую-нибудь песню или стихотворение.

Какое-то время назад – она не знает когда, часы у нее отобрали – она слышала тревожный вой сирен, далекие выстрелы и взрывы. Держат ее недалеко от порта. Грохот длился, отражаясь эхом от скалы Пеньон, постепенно ослабел и окончательно растворился в воздухе. Сейчас все тихо; и Елена, которая вздрагивала от этих далеких звуков, спрашивает себя, что же там произошло. И к чему это приведет.

Когда сквозь слова, предназначенные для того, чтобы не думать о настоящем, тревожные мысли все-таки проникают, ее воображение летит туда, где в ночном безмолвии плывут в глубине моря мужчины, на которых охотятся другие мужчины. У одного из тех, кто плывет в глубине, есть лицо, тело, кожа, голос, глаза, улыбка. Запах и вкус, присущие ему одному, смешанные с ее собственными. Прикосновения сильных рук, нежность, мускулистая спина, плоть, твердая и горячая одновременно. Одна мысль о том, что Елена больше никогда не увидит этого мужчину, не окажется в его объятиях, вызывает у нее гнетущую тоску и непреодолимое отчаяние, сродни физической боли, глубокое, как бездонная пропасть, как будто из нее с мясом вырвали нутро.