Мак на мгновение задумался, а затем сказал:

— Мы с отцом понимаем вашу позицию, но я не уверен, что ваша дочь хочет иметь все то же, что имеют «богатеи» вроде нас.

Он мгновенно пожалел о сказанном: как только он произнес эту фразу, у него перехватило дыхание, потому что этого не надо было говорить. Застывшее выражение лица Рубена было дополнительным свидетельством его страхов.

Бакнер продолжал сосать мятную палочку и долго молчал. Наконец, пристально глядя на Рубена, он спокойно спросил:

— Как вы узнали, что у меня есть дочь?

Прежде, чем Мак успел сформулировать ответ, Бакнер резко развернул свое кресло к молодому человеку и откинулся на спинку. Ботинок с высоким каблуком выбил на ковре небольшую татуировку. Лицо Бакнера было непроницаемо-металлическим.

— Вы, — медленно произнес «джентльмен», — расспрашивали обо мне. Кого?

Мысли Мака путались, лицо горело. Он решил ухватиться за любую возможность.

— Я съездил в Саттон несколько дней назад, — солгал он. — Решил взглянуть на поместье и конюшни «Титан Парнтершип». На территории я видел молодую девушку.

Продолжай, — приказал он себе, пока голос и рот не подвели его.

— Я предположил, что она ваша дочь.

— В самом деле? — Снова наступила эта ужасающая пауза. — Откуда вам знать, что она не служанка?

— Она была хорошо одета, — сказал Мак, которому с большим трудом удавалось сохранить невозмутимость. — Я ошибся? — спросил он и продолжил: — Я видел ее только на расстоянии.

Изуродованная шрамом губа приподнялась.

— Тебе надо было постучать в двери. Надо было зайти и выпить… — губа еще больше приподнялась, — чашечку чая.

— Я хотел только посмотреть. Я не собирался беспокоить вас визитом.

Мак приготовился к следующим компрометирующим вопросам. Как ты находишь цвет, в который я покрасил конюшни? Как бы ты назвал этот оттенок? Что думаешь о моем новом саде с этими скульптурами и живой изгородью? Хотя могло не быть ни особого оттенка конюшен, ни скульптур, ни живой изгороди.