Выйдя на свободу, Гордомыслов не забыл о своем решении. Начал ходить по музеям и выставкам, читать книги по искусству, прицениваться к будущей добыче. В краеведческом музее осмотрел экспозицию, посвященную древним наскальным рисункам. И надо же такому случиться — в музее в это время был Капелько. Гордомыслов не только познакомился с ним, но и поразительно быстро сумел завоевать его доверие, стать чуть ли не близким другом. И называл его не иначе как Капеля. Художник всегда легко сходился с новыми людьми и готов был верить всему, что ему говорили. Гордомыслов решил нажиться именно на картинах Капелько, ибо обмануть его было совершенно несложно.

На Рождество 1992 года Гордомыслов с женой приехал в гости к Капелько в село Верхнеусинское между Абаканом и Кызылом. Художник с женой обитали в маленькой, темной, холодной избушке, заставленной различными корягами, старыми самоварами, чайниками, горшками, холстами… Гордомыслов почувствовал запах наживы.

В лихие 1990-е годы в стране стало совсем не до культуры. Наступило время для энергичных людей авантюрного склада, без всяких предрассудков. Таких как Гордомыслов. Он убедил наивного и рассеянного Капелько, что возьмет все хлопоты по созданию музея на себя. Для начала он уговорил художника отдать ему картину «Сорок лет без войны», чтобы положить ее в банк под залог и получить деньги на создание музея.

А потом, во время одного из визитов к «другу» на квартиру увидел развернутые на столе эстампажи. Капелько долго рассказывал Гордомыслову, что это такое. И чем больше он расписывал их уникальность, тем сильнее возбуждался Гордомыслов: «Вот он долгожданный Клондайк! Теперь главное — не упустить!»

Ясно было, что коллекция копий наскальных рисунков — единственная в своем роде и нажиться на ней можно куда серьезнее, чем на малоизвестных живописных работах Капелько. Но открыто грабить художника Гордомыслов не собирался — поднимется шум, а он ни к чему. Тут нужен был ход.

Между ними состоялся примерно такой диалог. «Капеля, ты будешь вселенски известный, если доверишь мне свою коллекцию раскрутить. Хочешь быть вселенски известным?» — «Меня сделать знаменитым? Невозможно. Тем более через эстампажи». — «Ты мне коллекцию как бы подари, а уж я ее раскручу». — «Ну, не знаю… Надо подумать».

Хорошо понимая, что за человек перед ним и что в конце концов Капеля уступит своему новому другу, Гордомыслов стал искать покупателей. Для этого ездил в Москву и обзаводился полезными связями и знакомствами, выдавая себя за мецената и коллекционера живописи. Как-то сумел познакомиться с одним из известных международных шахматных гроссмейстеров. И вскоре в Москве новый знакомый представил Гордомыслова Томасу Томсену — президенту Международной ассоциации шахматных коллекционеров CCI.