Александр Алексеевич Хвостов, когда дело касалось службы или государственных интересов, не считался даже с родственными чувствами. В сентябре 1915 года министр внутренних дел князь Щербатов был отправлен в отставку. Встал вопрос о его преемнике. Выбор государя пал на Алексея Николаевича Хвостова, бывшего ранее вологодским и нижегородским губернатором и избранным в Государственную думу. Он приходился племянником генерал-прокурору. Председатель Совета министров Горемыкин сказал императору, что неплохо было бы спросить мнение на этот счет Александра Алексеевича. Государь согласился. Горемыкин счел нужным сообщить об этом разговоре министру юстиции, чтобы вызов последнего в Царское Село не был для него неожиданным.

Вскоре после этого разговора действительно последовало приглашение Хвостова на высочайшую аудиенцию. Он немедленно отправился в Царское Село. Государь принял его благосклонно и сказал:

— Вам говорил что-нибудь Горемыкин о моем предположении назначить вашего племянника, Алексея Хвостова, министром внутренних дел? Я хотел бы знать ваше мнение об этом.

К удивлению императора, министр юстиции крайне отрицательно отнесся к этому предложению:

— Ваше величество, мой племянник человек, безусловно, несведущий в этом деле, — сказал он. — Кроме того, он и по характеру совершенно неподходящий, так что никакой пользы я от этого назначения не ожидаю, а в иных отношениях ожидаю даже вред. Конечно, человек он весьма неглупый, но не умеющий критиковать свои собственные побуждения и мысли, а такого человека я не считаю достаточно разумным, чтобы занять столь важный пост. Он не чужд интриг, и я полагаю, что он не ограничится этим, столь для него желанным возвышением, а, по всей вероятности, будет стремиться стать председателем Совета министров, и, во всяком случае, вся служебная деятельность его на посту министра будет посвящена не делу, а чуждым делу соображениям.