Различие между обеими системами так велико, что, хотя их можно считать одинаково историческими, нет таких ключей, которые могли бы перевести факты из одной системы в другую. Совершенно бесполезно анализировать «мифы» в легендарных или исторических элементах, чтобы отыскать в них зерна истины.

Таким образом, проблема структуры клана древних германцев решается сама собой. Не стоит искать жесткой системы, которая стоит за законами, и еще более глупо пытаться найти универсальную германскую систему, для которой приведенная выше схема является вариантом. Проблема здесь по большей части заключается в психологии, а не в социальной жизни, ибо форма клана зависела в основном от своей внутренней структуры, а не от внешней организации. Все люди, имевшие общие мысли и традиции, одно прошлое и одни и те же амбиции, обладали единой душой и составляли клан. Клан был единым живым организмом, то расширяющимся, то сужающимся, меняющимся в соответствии с силой хамингьи и потребностей момента. В его ядре находилась группа единомышленников, которая не могла распасться. Это ядро никогда не было тождественно семье или отцовскому дому; оно не только включало в себя зятьев и шуринов, но и буквально расширялось, о чем говорит нам тот факт, что своих родных сыновей и сыновей брата относили к одной и той же категории. Под давлением обстоятельств или при определенных политических условиях клан мог вырасти до размеров племени или даже народа.

Нормальное состояние не было хамингьей; кланы держались вместе благодаря верности вождю, а также участию в легальном порядке, центром которого был суд или место, где люди собирались несколько раз в году. Это не мешало кланам яростно отстаивать свои права и воевать между собой; существование суда означало одно: противоречия между членами могли быть вынесены на суд общины и разрешены либо в виде приговора, либо посредничеством между соперниками. Но когда люди действовали единодушно – во время войны, походов, словом, в любых совместных предприятиях – все отдельные хамингьи сливались и всем сообществом правил один фрит и одна честь. В такие времена убийство считалось преступлением.

В примитивном и древнем обществе не было притворства; товарищи были действительно одной хамингьей и, соответственно, одним телом, а когда узы дружбы ослабевали и повседневные формы жизни снова раскачивались, хамингья единого организма засыпала, но не прекращала существовать.

У германцев самой большой хамингьей обычно – но не обязательно – обладал вождь или король. Во время войны его удача поглощала удачу его последователей, и потому его боги и предки становились богами и предками всего народа. В истории невозможно различить клан короля и людей, которыми он руководил, просто потому, что в отношении к иностранным телам они были неразличимы.