Ритуальное имя для золота и сокровищ – вместилищ силы и удачи рода – ауд (аибг). Лишиться ауда и радости – это квинтэссенция человеческого горя. Человек, переживший это, превращался в изгоя и становился волком: «Было бы местью / за гибель Хельги, / если б ты волком / скитался в чаще, / нищим и сирым, / вечно голодным, / разве что трупы / тебя б насыщали!»[151] – так Сигрун проклинает Дата, погубившего ее мужа Хельги. Ауд входил в космическую генеалогию, как ближайший родственник земли, дня и ночи, а потому играл свою роль в драме сотворения мира.

Аналогии из ритуалов других народов позволяют предположить, что культовые орудия, покоящиеся на алтаре, играли в этой драме свою роль. Они символизировали человека или место; их нельзя было перемещать с одного места на другое, поднимать вверх или опускать вниз, не отмечая какого-либо мифического события. Когда золото лежало в середине вод, оно могло представлять собой мир в процессе творения или место в новорожденном мире. Некоторые намеки относительно драматического применения этих символов можно найти в мифологии и поэтических кеннингах.

Среди культовых предметов, возложенных на жертвенник, мы видим меч, и это нас совсем не удивляет. «Песнь о Фйольсвидре» (Fjolsvinnsmal) представляет собой перечень ритуальных образов, но благодаря своему темному и уклончивому характеру он похож на собрание загадок: в 31-м стихе песни говорится о чертоге, «хранимом волшебным огнем» (vafrlogi) или «полымем вселенной». Сияющие палаты также упоминаются в 37-м стихе «Вёлуспы», в котором говорится о золотом чертоге карликов в Нидавеллир («Полях мрака») и доме великанов в Окольнир, в местности, называемой «Неостывающая»: «Стоял на севере / в Нидавеллир / чертог золотой, – / то карликов дом; / другой же стоял / на Окольнир дом, / чертог великанов, / зовется он Бримир». Далее мы узнаем, что Бримир – это имя меча, самого лучшего меча, поскольку к нему применяют эпитет, используемый для того, чтобы отличать божественные или ритуальные предметы. Эти разрозненные намеки сливаются друг с другом, достигая некоторой связи, когда встречаются с сакральной фразой из «Речей Сигрдривы»: «Стоял на горе / в шлеме, с мечом (Brimis); / тогда голова / Мимира молвила / мудрое слово / и правду сказала, / что руны украсили / щит бога света». В этих стихах говорится об Одине, беседующем с головой Мимира, иносказательно – здесь запечатлен образ вождя, приносящего жертву. Вождь приближается к алтарю и поднимает меч, наполненный удачей блота, чтобы увидеть знамения. В свете этого отрывка другие стихи, процитированные выше, опровергают некоторую их неясность; меч – или, как «Песнь о Фйольсвидре», копье – мог, как и золото, символизировать место в идеальном мире.