— Доложить о полученных повреждениях!
Опустив микрофон, Гаспарян начал было говорить, но тут шум снаружи корпуса перешел в оглушительный визг. Казалось, его источник находится непосредственно за стеной центрального поста. Затем сквозь стоны и треск пробилось бурлящее шипение воздуха, вырывающегося в море.
Марков схватил «каштан».
— Грачев! Мы теряем воздух!
— В первом отсеке падение давления воздуха не наблюдается, — последовал спокойный ответ Грачева. — Небольшое количество воды поступило в торпедный отсек, так что, наверное, есть течь через плохие крышки торпедных аппаратов.
— Да нет же, Игорь, я сам слышал, где-то пробоина.
— Только не у нас.
Если это не «Байкал» теряет воздух, то
Огромная ракетоносная субмарина медленно двигалась вперед, судя по всему, не получив ни царапины. И это действительно было бы так, если бы не кусок оторванного обтекателя носового гидролокатора «Портленда».
От удара стальная пластина сдвинулась назад, словно шкурка с апельсина. Зацепившись за левый носовой горизонтальный руль «Байкала», она мгновение сохраняла свою форму, а затем обвила его, подобно куполу парашюта, повисшего на крыле самолета. Если бы смятый обтекатель остался там, от него не было бы никакого вреда, но он, освободившись, упал на палубу «Байкала» за рубкой и, подобно листу бумаги в сильный ветер, протащился по палубе и обмотался вокруг высокого вертикального руля.
Сигнал аварийной тревоги, сообщающий о столкновении, продолжал пронзительно гудеть, хотя в этом не было никакой необходимости. От сильного бокового удара подводная лодка едва не перевернулась. Отсеки «Портленда», в которых всегда царил безукоризненный порядок, были усеяны тарелками и кружками, одеждой, постельным бельем и кричащими людьми с переломами и вывихами. Все незакрепленные предметы были сброшены со своих мест.
Атомный реактор не пострадал, но при столкновении вышли из строя вспомогательные системы управления. Реактор автоматически заглушился, что привело к срабатыванию нового сигнала тревоги.