Летчик посадил вертолет на кормовую палубу огромной подлодки. Он предпочел бы носовую палубу, более широкую и более ровную, но там было полно народу, а меньше всего на свете летчику хотелось, чтобы толпа хлынула в кабину его машины. Русский акустик распахнул боковую дверь. Подбежав к опустившемуся на палубу «Камову», Федоренко забросил в кабину сумки и прыгнул сам.
— Поднимайся! — крикнул он. — Здесь становится жарко!
«Жарко в смысле радиации? — Летчик увеличил скорость вращения несущих винтов, но тут его внимание привлекло какое-то движение. — Что за черт?»
Резиновое покрытие бортов отваливалось в море большими черными листами, обнажая ржавую сталь, над которой поднималось марево горячею воздуха. «Байкал» прямо на глазах терял свою обшивку, словно кто-то свежевал громадного кита. Летчику в лицо пахнуло жаром.
Корабль сейчас взорвется. Летчик дал полный газ, сообщая максимальный крутящий момент несущим винтам. Это был очень рискованный маневр, потому что двигатели могли не выдержать нагрузку, но «Байкал» буквально плавился под шасси вертолета.
«Камов» словно подпрыгнул над палубой, и в этот момент большой участок стальной обшивки прочного корпуса лодки провалился вниз, рассыпая фонтан красных и желтых искр. Мгновение спустя мощная взрывная волна встряхнула набирающий высоту вертолет, окутав его облаком едкого дыма.
— Если торпеда, то значительно мощнее предыдущей.
— Радист, говорит центральный пост. Передайте китайцам, чтобы они оставили нас в покое, — бросил Стэдмен. — Мы находимся в экстерриториальных водах и заняты спасением людей с терпящего бедствие судна.
— Слушаюсь, — ответила Скавалло.
— Рулевой, стоп машина! — приказал Стэдмен. — Боцман, поднимайте корабль. Всплываем на поверхность.
Послышался шум сжатого воздуха, врывающегося в балластные цистерны.
Стэдмен объявил по громкоговорящей связи: