Прогнав радиста-китайца, русский летчик посадил на его место акустика. Человека, которому он доверял, который говорил на простом, понятном русском языке. Вертолет облетел вокруг всплывшего «Байкала».

На палубе скапливались люди. Откуда-то из рубки поднималась тонкая струйка бурого дыма. Крышка одной из ракетных шахт была открыта. Воздушный поток несущих винтов «Камова» едва не сдул в воду надувной плот.

— Передай, похоже, весь экипаж поднялся на палубу, — сказал летчик радисту.

Развернув вертолет носом на восток, он заметил крошечную белую царапинку на монотонно-серой поверхности моря, вздымающейся и опускающейся плавными волнами.

— Черт возьми, а это еще что такое?

«Портленд».

Скавалло молча заняла место в радиорубке. Ее кожа была ледяной, голова горела. Молодая женщина включила приемники, и привычные действия помогли ей прогнать — или хотя бы задвинуть подальше жуткие картины, заполнившие ее сознание.

Радиоантенна, установленная наверху поискового перископа, тотчас же поймала гомон сигналов. В наушниках зазвучал громкий голос, говоривший по-русски:

— Один плот. Он уже надут.

— «Байкал» тонет?

— Вроде бы, нет. Открыта крышка одной из ракетных шахт. Похоже, на лодке какие-то проблемы. В шахте вода. Но... Подождите!

Последовала пауза, затем:

— Вижу перископ подводной лодки!

Скавалло схватила телефон внутренней связи.