— Все понял, господин капитан!

— Но его приказы вы все-таки выполняйте.

Провожаю взглядом уезжающий в ночь «тополлино». В моем взбудораженном мозгу опять возникает вопрос: «Суждено ли мне его еще увидеть?»

— Шофер Брага ожидает вашего распоряжения!

Возвращаюсь к «бьюику». На сиденье вижу пакет, полученный от капитана. Брага не все съел — оставил мне. А я уже и голода не ощущаю… Даю Браге знак сесть за руль. Сам тоже сажусь.

— Куда теперь? — спрашивает он.

— Пришло время нам опять расстаться, — объявляю я ему, но он возмущенно прерывает:

— Господин капитан только что велел…

Ого, как вскипел! Принимаюсь терпеливо объяснять, что я должен сделать: взять чемодан из багажника, войти в дом на Каля Викторией. И еще неизвестно, что меня ждет.

— А ты, старина, оставайся здесь поблизости, где поспокойней, и подожди меня.

— Это что значит — «где поспокойней»?

— Чтобы тебя никто не взял на прицел и не отобрал машину. На рассвете мы с тобой увидим настоящее лицо войны.

— Знаю я одно место… На Севастопольской улице, бывшее старое еврейское кладбище… как все равно парк… Заведу туда машину и подожду тебя.

— Ага! Это здорово! — Я оживляюсь. — Ну а теперь гони! Прямо через площадь, и оставь меня там, в конце Каля Викторией.

— Есть не хочешь? — спрашивает он, включая зажигание.

— Нет аппетита. — Я возбужденно смеюсь и добавляю: — Тем более что иду в гости в «приличную» немецкую семью.

«Бьюик» срывается с места. Вокруг нас — густая непроницаемая темень. На кольце ни одного трамвая, наверное, все отогнаны в депо. Площадь остается позади. Брага, как настоящий таксист, говорит мне:

— Приехали.

Выходим из машины в молчании. Шофер идет к багажнику и вынимает оттуда чемодан. Ставит его возле меня и спрашивает:

— Могу я посмотреть, куда ты войдешь?