— И себя, и полки, и Русь погубишь! Не слыхано в битву идти, когда река за спиной! На смерть идти!

В шатре загудело сразу несколько голосов, в бестолочь вскриков вплелись слова:

— Хочешь крепости в сердцах ратников — веди за Дон!

«Кто–то из Ольгердовичей, — понял Семен, — слова русские, а выговаривает не по–нашему».

Опять шум, спор и спокойный голос Дмитрия:

— Из Троицы мне письмо привезли. Отец Сергий твердит одно: «Вперед идти!»

И новый ворчащий голос:

— Тоже советник князьям нашелся! Мужик, мужиком и остался, в посконной рясе по сию пору ходит, воду сам носит, юрод! Тоже советчик!

Голос Дмитрия прозвучал как окрик:

— Тебе бы, князь, у этого мужика разума занять да и бесстрашия тоже! Почто и шли сюда? На Дон глядеть, на Олега озираться, ждать, чтоб Ягайло подошел, да думать, куда от Мамая бежать. Воины…

К шатру подъехал Боброк. Увидев Мелика, прикрикнул с укоризной:

— Семен Михайлович, негоже подслушивать княжой спор.

Семен очнулся. «В самом деле негоже». — Вскочил на коня, поехал к Дону. На середине брода напоил коня, неторопливой трусцой стал подниматься к своей сотне. «Спешить некуда. Того и гляди велят обратно за Дон уходить». — Наверху открылась ширь Куликова поля. Вдали, за пологой возвышенностью Красного холма, небо было мутным.

«Орда! Пыль и дым над, вражьим станом!»

В это время сзади застучали топоры. Семен сразу забыл, с какой горечью глядел он в сторону орды, теперь он смотрел на Дон, где сотни ратников принялись вязать плоты.

«Для мостов!»

Через броды густыми толпами шли конные тысячи, шли сюда, на Куликово поле.

«Значит, в шатре Дмитрия Ивановича трусам рты позатыкали. Значит, быть сече!»

27. НОЧЬ НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ

27. НОЧЬ НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ