Лагерные миры

К. Герлах назвал лагерь «существенно важным элементом нацистского режима» [Gerlach 1999: 495]. После начала войны в регионах, находившихся под контролем нацистов, было размещено множество лагерей различных административных категорий и функций. Административные категории включали концентрационные лагеря, трудовые лагеря, тюрьмы / пенитенциарные учреждения, лагеря военнопленных, лагеря интернированных, лагеря принудительного труда, лагеря с тюремным режимом, лагеря министерства юстиции, лагеря для переселенцев (из различных территорий, оккупированных СССР в 1939 году, и из Южного Тироля) [Weinmann 1990: lxxxix – cxxxiii, cxiv – cxlv; Schwarz 1990: 72]. По большей части рабочая сила этих лагерей находилась в ведении организации Тодта, которая с 1940 года отвечала за строительство, вооружение и, соответственно, за использование внутреннего и иностранного труда, за привлеченных на принудительные работы, за военнопленных и заключенных концентрационных лагерей. Большинство иностранных рабочих были размещены в лагерях, и их заработная плата была ниже, чем у немецких рабочих [Herbert 1985: 181, 270–271; Spoerer 2001: 89–167, 222; Benz und Distel 2008, 1: 1, 344].

Установление строгой расовой иерархии среди заключенных всех лагерей выражалось в разных размерах пайков и заработной платы. Советским военнопленным и остарбайтерам всегда приходилось обходиться меньшим, чем их соседям по заключению из стран-союзниц. Итальянские военные интернированные находились в середине [Schreiber 1990: 450, 454, 456; Glanning und Geppert 2017; Spoerer 2001: 80–84, 122–135, 228; Overmans, Hilger und Polian 2012: 23, Tabl. 9–11, 880–882]. В одном Stammlager дискриминация была столь велика, что зубные протезы предоставлялись «только западным заключенным и полякам», а «русским не полагалось стоматологической помощи» [Stopsack und Thomas 1995: 37].

В Рейхе в середине 1944 года иностранные рабочие составляли 10–40 % рабочей силы в зависимости от типа промышленности [Herbert 1985: 221, 270–72, 425]. Однако с усугублением нехватки рабочей силы дискриминационные меры в отношении советских военнопленных и остарбайтеров были ослаблены [Herbert 1985: 263–269; Spoerer 2001: 158–160]. Тем не менее политика истребления евреев посредством труда, как правило, продолжалась вплоть до объявления безоговорочной капитуляции.

Иерархии устанавливались в соответствии с расовым или этническим происхождением иностранных рабочих, волонтеров и лиц, подвергаемых принудительному труду. На нижних ступенях стояли евреи, цыгане и представители восточнославянских народов (отмеченные знаком «Ost»), затем в порядке возрастания – итальянцы, восточноевропейцы, поляки, уроженцы Запада и, на вершине пирамиды, жители Северной Европы. Эта иерархия наиболее ярко проявлялась в распределении продовольственных пайков и заработной платы, поощрениях, возможности получать письма и в степени свободы перемещения (в любом случае ограниченной), а именно в возможности покидать лагерь, посещать рестораны или кинотеатры и т. д. Положение военнопленных, работавших в горнодобывающей промышленности, было особенно трудным. Уровень заболеваемости и смертности там был столь высок, что жалобы поступали даже от Верховного главнокомандования вермахта [Stopsack und Thomas 1995: 124–129]. Кроме того, существовали отличия, касавшиеся сексуальных связей с иностранцами. Связи между французскими заключенными и немецкими женщинами карались относительно мягко, но если обнаруживались сексуальные отношения между советскими военнопленными и немецкими женщинами, заключенным грозила смерть через повешение, а немецким женщинам, опозорившим расу, – заключение в концентрационный лагерь [Hüser und Otto 1992: 158, 326; Spoerer 2001: 204–205]. В борделях для иностранных гражданских рабочих и заключенных лагерей (включая концентрационные) разрешалось работать только иностранкам [Weinmann 1990: cxi; Wagner 2004: 415–418].