Джесси была не более и не менее самолюбива, чем все женщины, но она имела над многими то громадное преимущество, что во всякое время подчинялась требованиям здравого разума. Обыкновенно склонная к страстной экспансивности в пустяках, серьезные случаи жизни всегда находили ее удивительно спокойной и сосредоточенной.

Так было и на этот раз. Первый взрыв негодования вскоре уступил место здравому и спокойному рассуждению. Ведь, возможно, что Джеральд не получил ее телеграмму, что он еще ничего не слыхал об ее спасении и что, увидев ее отражение в зеркале, он, считавший ее погибшей, принял ее за привидение и испугался. Но в таком случае, конечно, он поспешит сейчас же навести справки в гостинице, и не пройдет получаса, как он сам явится к ней сюда.

«Ну а когда он придет, — продолжала размышлять Джесси, — что я скажу ему? «Бери меня, Джеральд! Вот я! Я ждала тебя и готова быть твоей женой» — или сказать ему всю правду, всю истинную правду: «Я не люблю вас, Джеральд! Я буду не верна себе, если стану вашей женой! Я полюбила другого человека, и все мои мысли и думы, все мои чувства и желания принадлежат ему, помимо моей воли». Что же сказать ему?»

Правда, воспоминание о Мюрри Весте ни на минуту не покидало ее — он постоянно был у нее в мыслях, а между тем она решительно ничего не знала о нем. Но этот молчаливый, сильный человек говорил ее воображению больше, чем кто-либо; он пробудил в ней чувство восторженного удивления, чувство женской любви, хотя окружающая его таинственность смущала ее. Она не могла решиться связать свою судьбу с человеком, который скрывал от нее свое прошлое и даже не позволял заговаривать о нем, а между тем отлично сознавала, что только он один мог ей дать счастье и он один мог лишить его; только если бы он забыл и разлюбил ее, она потеряла бы надежду на счастье, на светлое будущее.

Размышляя обо всем этом, Джесси напряженно прислушивалась к малейшему шуму шагов в коридоре и каждую минуту ждала, что вот-вот постучат в дверь и войдет Джеральд. Вдруг взгляд ее упал на маленький столик — на нем лежали письмо и телеграмма, которых она раньше не заметила. Она взяла их теперь со стола и уже вскрыла телеграмму, когда кто-то тихо постучал в дверь. Она вздрогнула, точно пойманная на месте преступления. Так, значит, Джеральд все-таки пришел, он действительно был здесь, в отеле, а странный случай с отражением в зеркале был в конце концов самой обыкновенной вещью, как она и предполагала.

— Войдите! — крикнула она, машинально поправила рукой свою прическу и, взглянув в зеркало на стене, заметила, что щеки ее разгорелись, а глаза заблестели от возбуждения. Через минуту она должна была увидеть перед собой человека, женой которого обещала быть. Без сомнения, он встретит ее страстными уверениями и показным проявлением нежности; непременно захочет обнять и поцеловать ее и сделает всякое объяснение невозможным. Еще никогда в своей жизни Джесси так не расстраивалась, как в этот момент.