Ширин комкала край сари, промокший от ее слез.

– Он с вами говорил об этом? И о Чимей? Признался, что любит ее?

– Нет, биби-джи! – горячо возразил Задиг. – Бахрам-бхай был вовсе не романтик. Он считал, любовь и всякая лирика дельцу излишни. – Часовщик кашлянул. – Вот в этом мы с ним сильно разнились.

– О чем вы, Задиг-бей?

– Когда юношей я впервые влюбился, я понял, что беспомощен перед этой стихией. – Задиг раз-другой сглотнул, дернув кадыком. – И вновь это почувствовал в день нашей с вами первой встречи в церкви.

Ширин вздрогнула, но не оттолкнула его, когда он ее обнял.

Услышав отдаленную барабанную дробь, Полетт притянула к себе Раджу и поцеловала в щеку.

– Онек катха холо, мы заболтались, – сказала она. – Твои оркестранты, наверное, гадают, куда ты подевался.

– Да, мне пора. До свиданья, мисс Полетт.

– До свиданья.

Фредди взял мальчика за плечо.

– Хорошо, что мы столкнулись, когда ты выходил из каюты, э?

– Да, господин Ли.

– А что ты там делал? Чего тебе там понадобилось?

– Дверь была открыта, и я зашел. Я не знал, что там кто-то есть.

– Разве кто-то был в каюте?

– Да, мужчина.

– Мужчина, говоришь? – Фредди присел на корточки и посмотрел в глаза мальчику. – Кто такой?