Русаков все это очень хорошо себе представлял по собственному опыту и потому в Борлу-Байзане всеми средствами торопил ремонт катера «Геолком». На нем устанавливали двигатель, двигатель барахлил, приходилось опробовать его множество раз, снова и снова регулировать, чтобы он не подвел в пути. А тут еще кое-кто из «морячков», как они сами себя величали, решил воспользоваться обстановкой, содрать подороже за все судоремонтные работы.

Но наконец все неурядицы были преодолены. «Геолком», готовый к рейсу, лениво покачивался на мелких прибрежных волнах. И 9 июля изыскатели опять расстались, теперь до осени, когда полностью выполнен будет объем геологопоисковых работ в Западном Прибалхашье и примыкающей к нему восточной части Голодной степи — 65 тысяч квадратных километров.

Юдичев покинул Борлу-Байзан в час дня.

Русаковский баркас отвалил часом позже. Им еще пришлось зайти в поселок, в Илийский. Там их поджидал баркас госпароходства. В одиночку было рискованно пересекать озеро с его неожиданными штормами, постоянно меняющимся фарватером. Заодно Русаков собирался проверить — возможно ли установить более или менее постоянную связь по воде с рыбацкими поселками. Их огороды могли бы снабжать Коунрад свежими овощами.

Но, побывав в Илийском, Русаков убедился, что на таком проекте приходится поставить крест. «Геолкому» удалось зайти в реку при сильном северо-западном ветре. А вот когда назавтра выбирались обратно, полдня ушло на то, чтобы отгребать вручную песок из-под киля. Песчаный бар давал здесь глубину не больше полуметра, и они почти что на руках протащили катер из устья Или в озеро — не то семь, не то восемь километров. И хорошо еще, что вообще выбрались…

Дальше в дневнике, через всю страницу, запись крупными буквами, синим карандашом:

«10—15 июля: переезд по Балхашу до залива Бертыс…»

«10—15 июля: переезд по Балхашу до залива Бертыс…»

Потом — встречи с Наковником, информация от него о ходе работ. Поиски воды так ни к чему и не привели. В пробуренных скважинах, в пробных колодцах воды оказывалось мало, да и та непригодная. Пришлось использовать группу восточных колодцев, в шести с половиной километрах от лагеря, и северных — в шести. Но и там вода жесткая, солоноватая и, что хуже всего, с магнезиальными примесями. Эти примеси в августовские жары дали массовые желудочные заболевания, которые с трудом удалось ликвидировать.

Но что бы там ни было, нельзя было забывать о главном. К 1 октября в Коунраде пробурили девять скважин, и все девять подтвердили первоначальные прогнозы. При подсчете запасов — теперь уже на основании детальной разведки — выяснилось, что Русаков почти точно назвал цифры при первом обследовании, — год назад.