Величественные соборы, возвышающиеся над множеством европейских городов, – зримое свидетельство свершений Средневековья. Мелодичный бой башенных часов оповещает о том, что пришло время придать новый смысл слову «средневековый». Вместо того чтобы служить синонимом отсталости, оно должно символизировать всестороннее университетское образование, вдумчивое аналитическое чтение самых разнообразных источников, открытость идеям со всего мира, почтительное отношение к загадочному и неизвестному.
И конечно, оно должно символизировать скромность. Джон Вествик не требовал наград за свои астрономические – во всех смыслах – усилия, он почти нигде не оставил своего имени. Но зато он оставил нам свой анонимный труд. Можно предположить, что черновик рукописи с описанием экваториума сохранился в веках лишь благодаря ясному и живому слогу его автора. Это настоящий дар Средневековья, и решение поставить в центр исследования средневековой науки обычного, ничем не примечательного монаха, а не какую-нибудь прославленную фигуру больше отвечает духу той эпохи. А вот оксфордский ученый и королевский чиновник Ричард де Бери, с которым мы познакомились в третьей главе, прославился, став епископом Дарема. Но в прочувствованном гимне «Любовь к книгам», который он завершил в 1344 году, в свой 58-й день рождения, де Бери признает ограниченность своих свершений:
«Александр, покоривший весь белый свет, Юлий, завоеватель Рима и мира, первый, кто преуспел и в войне, и в искусствах… если бы не книги, никто бы их не помнил сегодня. Башни сносят, города стирают с лица земли, триумфальные арки рассыпаются в прах, и ни для папы, ни для короля нет лучшего способа удостоиться привилегии остаться в вечности, чем посредством книг. Книга оказывает автору услугу: пока жива книга, и сам он бессмертен и не может умереть, как о том свидетельствует Птолемей в прологе к "Альмагесту". Тот не умер, говорит он, кто принес в мир знание»[509].
«Александр, покоривший весь белый свет, Юлий, завоеватель Рима и мира, первый, кто преуспел и в войне, и в искусствах… если бы не книги, никто бы их не помнил сегодня. Башни сносят, города стирают с лица земли, триумфальные арки рассыпаются в прах, и ни для папы, ни для короля нет лучшего способа удостоиться привилегии остаться в вечности, чем посредством книг. Книга оказывает автору услугу: пока жива книга, и сам он бессмертен и не может умереть, как о том свидетельствует Птолемей в прологе к "Альмагесту". Тот не умер, говорит он, кто принес в мир знание»[509].
Птолемей такого не говорил. Но в прологе к «Альмагесту» он действительно писал, что изучение и распространение знаний об идеальной красоте и симметрии упорядоченной Вселенной – лучший способ прикоснуться к божественному[510]. Что ж, тогда внимательным изучением занятий, которым Джон Вествик посвятил всю свою жизнь, мы почтили его память именно тем способом, который понравился бы средневековому монаху.