Про себя же Пардальян вскричал: «О, моя достойная Пакетта, о, моя нежная Руссотта, это для того, чтобы попытаться вас спасти!..»

— Вы должны знать, — продолжал он вслух, — что у меня есть враг… простите меня, сударыня, эти подробности необходимы: этот враг — монах из монастыря Святого Иакова, его зовут Жак Клеман.

Фауста закрыла глаза, чтобы скрыть волнение, мгновенно охватившее ее.

— Этого монаха я схватил, — продолжал Пардальян, — при выходе из вашего дворца. И я знаю о его намерениях.

Пардальян знал только две вещи: Жак Клеман хочет убить Генриха III и недавно посетил Фаусту. Все остальное было лишь игрой фантазии и живого ума. Шевалье говорил себе:

«Если я ошибусь, я мертв. Если Фауста не сама вложила оружие в руку Жака Клемана, если она не заинтересована в убийстве Валуа, мне не выйти отсюда… Этот дворец станет моей могилой!..»

Глаза Фаусты были закрыты. Пардальян не представлял, о чем она думает, но храбро продолжал:

— Брат Жак Клеман, сударыня, должен убить Генриха III. И это вы подталкиваете его к преступлению. Вот что мне известно. Итак, выслушайте же меня! От Жака Клемана, которого я заставил говорить, я узнал, как можно сюда войти; я узнал про его замысел, который на самом деле принадлежит вам. Я знаю этого монаха уже давно, сударыня. В его лице вы, смею уверить, имеете страшное орудие. Он преуспеет. Он заколет Валуа, после чего господин герцог де Гиз станет королем.

Он говорил медленно, так, как продвигаются шаг за шагом по незнакомой местности, где полно рытвин и оврагов.

— Что нужно, — продолжал он, — для того, чтобы Жаку Клеману удалось содеять задуманное?.. Надо, чтобы ему вернули свободу… Также надо, чтобы короля Генриха III не предупредили о том, что господин герцог де Гиз хочет его убить…

На этот раз удар был столь силен, что Фауста вздрогнула. Пардальян заметил это и облегченно вздохнул.

«Я начинаю верить в то, что еще не совсем мертв», — подумал он.

— Итак, — сказала Фауста, — монах признался вам, что хочет убить Генриха де Валуа?

— Разве я сказал это? Предположим, что я ошибся, ибо Жак Клеман мне ни в чем не признался. Я знаю только, что он должен убить короля ради славы герцога де Гиза, и, зная это, захватил его. Если я останусь цел и невредим, если вы согласитесь оказать мне одну милость, Жак Клеман будет освобожден и пойдет, куда захочет, и сделает, что захочет. Ибо какое мне дело до того, жив Валуа или мертв? Этот человек повинен в ужасных злодеяниях. Он явился причиной таких страданий, что однажды должен ответить за подлость и получить оплеуху, а может быть, и удар кинжалом. Это в порядке вещей. Жизнь или смерть Валуа не интересуют меня, но я утверждаю, что смерть короля интересует герцога де Гиза. Если Валуа не умрет немедленно, Гиз погиб. Он это знает. Вы это знаете. Жизнь Генриха III — это смерть де Гиза и ваша тоже!