Фотографию дочери многострадальных Гуннара и Кристины Хедлунд на первой полосе «Экспрессен» обнаружили их ближайшие соседи. Два часа спустя Селестина воссоединилась с мамой и папой в КПЗ Управления полиции в центре Стокгольма. Она вдруг поняла, что больше на них не злится, и сказала, что хотела бы выбраться из проклятой тюрьмы и познакомить их со своим бойфрендом.

Полиция и сама мечтала избавиться от докучной задержанной, но прежде следовало прояснить некоторые вещи. Номера на картофелевозе были фальшивые, но в угоне он не числился. Его владелицей оказалась бабушка Селестины, дама восьмидесяти лет и не без странностей. Себя она именовала графиней и полагала, что по этой причине находится вне подозрений. Объяснить, как на машине оказались фальшивые номера, она не смогла, но предположила, что это могло произойти в девяностых, когда она несколько раз одалживала грузовик молодым людям из Норртэлье, занятым на уборке картофеля. Что молодежи из Норртэлье доверять нельзя, графиня поняла еще летом 1945 года.

После установления личности Селестины Хедлунд оснований для ее дальнейшего задержания или требования ареста уже не было. Ей придет штраф за незаконное вождение, вот и все. Красть чужие номера, разумеется, преступление, но вне зависимости от того, кто его совершил, он сделал это двадцать лет назад и больше не несет ответственности в связи с истечением срока давности. Правда, разъезжать с фальшивыми номерами тоже незаконно, но полицейский начальник предпочел не увидеть в этом злого умысла – до того ему осточертело бесконечное Non, je ne regrette rien. К тому же дача у начальника оказалась как раз в окрестностях Норртэлье, и прошлым летом оттуда стащили гамак. Так что насчет тамошней молодежи графиня, пожалуй, права.

Оставался новенький, с иголочки, «вольво» в кузове картофелевоза. Первый же контакт с Турсландой выявил сенсационный факт: машина принадлежит председателю КНР Ху Цзиньтао. Но после переговоров руководства концерна с пекинской администрацией в полицию перезвонили и сообщили, что председатель подарил автомобиль некой женщине, чье имя он не хотел бы называть. Надо думать, Селестине Хедлунд. Внезапно нелепое происшествие запахло международной политикой. Дежурный полицейский начальник сказал себе, что больше ничего об этом знать не желает. Дежурный прокурор с ним целиком согласился. Поэтому Селестину Хедлунд отпустили, и она вместе с родителями уехала на «вольво».

Причем полицейский начальник лично удостоверился, кто именно из них сел за руль.