— Ну и змея, — брезгливо бросила виконтесса, останавливаясь напротив кресла. Алларзон пристроил оба подсвечника на комоде, близко к Зинаиде, очевидно, желая лучше осветить ее лицо. Вслед за тем он встал в дверях, как на страже. — А ведь когда-то я пожалела тебя, — продолжала Елена, — защитила от брата, иначе он убил бы тебя за отступничество…

— Что вы меня жалостью своей попрекаете?! — с нервным смешком воскликнула Зинаида. — Жалость дешева, ничего не стоит. Вот если бы я ваши деньги присвоила, как вы мои! По платью вижу, разбогатели, так не стыдно ли вам бедную женщину грабить, ее последние гроши на вшивых приютских подкидышей раздавать?!

— А не продажей ли моей дочери ты эти гроши нажила?! — Лицо Елены почернело от плохо сдерживаемой ненависти.

— Продажей? — Зинаида перекрестилась. — Господь с вами, графиня. Запамятовали с горя? Это бывает… Померла ведь малютка, царство ей небесное.

— Разве померла? — вмешался Алларзон. — Разве не увезли вы ее живую и здоровую в то же утро на извозчике, опоив предварительно снадобьем ослабшую от родов мать?

— Что вы несете?! Девочка была мертва. Я правда увезла ее на извозчике, только прямо на кладбище! — Зинаида заговорила уверенно и нагло, сообразив наконец, какой старый счет ей пытаются предъявить. Она была убеждена, что эти двое ничего не знают толком и уж конечно ничего не добьются.

— «Мертвая» девочка кричала, а вы ее укачивали. У нас имеются свидетели. Бесполезно отпираться…

— Смех и грех! — Сводня хлопнула себя ладонями по ляжкам. — Свидетели чего?! Что я случайно пару раз тряханула сверток с трупиком?! И что это за свидетели такие, посмотрела бы я на них, послушала…

— Хватит! — хрипло выдавила виконтесса. — Говори, кому продала мою дочь! А не то пойдешь по этапу в Сибирь!

— Вам удавалось скрываться от полиции лишь благодаря мне, — подтвердил сыщик. — Сейчас же назовите фамилию покупателя, и я обещаю, что отпущу вас на все четыре стороны! Иначе…

Чем сильнее волновалась виконтесса, чем напористей становился Алларзон, тем спокойнее держалась Зинаида. Ее глаза сощурились, на губах всплыла недобрая, загадочная улыбка. Казалось, женщина что-то обдумывает.

— Ну, раз уж вы все узнали, отпираться не стану! — неожиданно заявила она своим обвинителям, начинавшим уже терять надежду чего-то от нее добиться. — Скажу вам имя, а еще лучше, вы графиня, сами прочитайте расписку. Она у меня как раз с собой.

Невозмутимо поднявшись с кресла, она взяла с комода потертую бархатную сумку на медной цепочке, с которой давно облезло серебряное покрытие. Внезапно женщина со всей силы швырнула сумку об пол. Послышался громкий треск разбившегося внутри стекла, и в комнате тут же удушливо запахло разлитым керосином. Елена инстинктивно отшатнулась к двери.