‘Приношу свои извинения’ - сказала она, черпая силу глубоко внутри себя. - Я чуть не упала в обморок. Сейчас это пройдет.’

- Там очень душно, - посочувствовал Франсуа. - Я попрошу их открыть несколько окон.’

‘Это было бы очень любезно.’

Она хотела, чтобы он ушел, и он ушел, позвав слуг и бренди. Она услышала, как за ним закрылась дверь.

Но она была не одна. Там был кто-то еще, стоявший позади нее. Он не издал ни звука, но стоял так близко, что она чувствовала исходящий от него жар на своих обнаженных плечах. Она крепче вцепилась в перила. Сопротивляться было бессмысленно. Он должен быть белым - все мужчины на балу были белыми, - а быть черной женщиной наедине с белым мужчиной означало только одно.

Она чувствовала, как его взгляд пробегает по каждому дюйму ее тела. Хотя она была рождена в рабстве и поэтому никогда не должна была стоять на аукционе, именно так она представляла себе это чувство.

Он по-прежнему не прикасался к ней. Вместо этого - "Я сказал, что вернусь.’

Время остановилось. Мир изменился. Вся ее жизнь – все, во что она заставляла себя думать и верить в течение многих лет - рухнуло при звуке этих шести слов. Голос, который она жаждала услышать в течение стольких ужасных ночей и одиноких дней. Голос, который она никогда не ожидала услышать снова.

Но даже тогда она отказывалась верить собственным ушам. А что, если она ошибается? Что, если она ослышалась или неправильно его запомнила? Она не осмеливалась взглянуть. Если ее надежды снова будут разбиты, это убьет ее.

Пара крепких рук схватила ее за плечи. Он осторожно повернул ее, чтобы она смотрела на него, на скрытое лицо, нависшее над ней. Маска ворона скрывала его черты, но из-за нее она видела пару дымчато-желтых глаз с золотыми крапинками. Единственные глаза в мире, которые смотрели на нее так.