Женя различил, как взметнулась его рука, и уставился в ту сторону.

Метрах в пяти, во тьме, где исчезали половицы, горели две точки. Два рыжих огонька. Женек, ухватившись за кирку, подошел ближе. Обожженная рука заныла. Огоньки не шелохнулись, но вокруг них проступил сероватый исчерченный контур.

– Вон еще! – крикнул Митька, словно рот его был полон ваты. Женя не стал вглядываться, куда он указывает, просто пошарил глазами в поисках новых сияющих точек. Они медленно вспыхивали во тьме ожидаемо то тут, то там, по кругу. Бархатно-зеленые, янтарно-желтые, чернично-синие.

– Коты, – почти в один голос проговорили они.

– Непростые, – добавил Женек.

– Да неужели? – отозвался невесело Колька, пятясь к нему.

– Давайте пойдем, – позвал Женя. – Может, они типа сопровождение… Всего лишь.

Они зашагали, косясь по сторонам.

– Знать бы, куда надеемся прийти, – обронил Митя. Молот он тоже держал в боевом положении.

Огоньки разом пришли в движение. Нет, не поплыли следом, бликуя в темноте. Острыми, леденящими взглядами вынырнули из нее. Коты разных оттенков серого окружили ребят.

– И что теперь? – поинтересовался Рыж, выставляя вперед вилы.

– Перешагнем через них? – предложил Женя, уж очень не хотелось задерживаться. И это было бы забавно, если бы коты не были заметно крупнее обычных. Они тем временем переходили с места на место, присаживались, буравили взглядом и снова обегали, не размыкая круга.

– Тут как с Горбуном, да? Тронешь кота – и Кошачий Бог тронет тебя, – простонал Митя. Кажется, он поглядывал на молот в руках.

– А какой выбор? – пробурчал Коля.

– Они могут мерзко закричать и вспыхнуть, – вставил Женек. – Просто чтоб вы знали.

– И расцарапать, покусать и съесть, – негодующе добавил Рыж.

– Но чего они ждут? – нервно выдавил Митька.

– Реально. Может, пойдем, а, действительно? – не сдавался Женя.

Он шагнул к живому кругу. Тот вмиг обмер, застыл. И взорвался диким воплем. Коты выгибали спины, вздыбили хвосты и пронзали ночь царапающим свистящим ором. Он раздирал уши, просверливая голову насквозь.

Кирка, вилы, молоток попадали на пол. Ребята схватились за головы, затыкая уши. Хотелось сбежать прочь, но трудно было пошевелиться. Вопль вонзался в каждую точку тела, бил в нутро, заставляя вибрировать и, казалось, рваться. Голова трещала на грани расколоться. Тянуло сжаться до плотности камня и покрыться панцирем. Друзья повалились на пол. Три комочка.