Несколько дней спустя до него дошли возмутительные слухи. Кто пустил их, было неизвестно, но звучали они примерно так: «Абэ жив, и по-видимому рад, что не получил разрешения. Даже без разрешения можно покончить с собой, если хотеть этого. Наверное, кожа на животе у него другая, чем у остальных людей. Ему бы следовало намазать маслом тыкву и разрезать живот с ее помощью». Этого Яитиэмон не ожидал. Пусть кто угодно говорит обо мне плохо, если хочет, думал он. Но как можно смотреть на меня и утверждать, что я дрожу за свою жизнь? Пусть тот, кто хочет говорить гадости, несет их. Что ж, раз так, я намажу маслом тыкву и вспорю себе живот.

В этот день Яитиэмон сразу же, как только ушел со службы, вызвал в свой дом в Ямадзаки двух младших сыновей, живших отдельно. Он убрал ширму и мебель, разделявшие жилую и гостевые комнаты, и стал ждать. Позади него сидели трое сыновей: старший сын Гонбэ, второй сын Ягобэ и пятый сын Ситинодзё, который еще носил челку. Гонбэ, в детстве носивший имя Гондзюро, отличился при подавлении мятежа в Симабара и получил земли в 200 коку. Он был столь же замечательным воином, как и его отец. Он лишь один раз спросил отца о том, что произошло: «Так вы не получили разрешения?» – «Нет», – ответил отец. Более ни один не затрагивал этой темы. Они так хорошо понимали друг друга, что более говорить было не нужно.

Вскоре в воротах показалось два фонаря. Третий сын, Итидаю, и четвертый, Годаю, прибыли почти одновременно, сняли плащи и вошли в комнату. Дождь начался на пятидесятый день после смерти Тадаёси, и с тех пор тяжелое, хмурое небо пятого месяца ни разу не прояснилось. Все раздвижные двери оставались открыты, ибо было безветренно и душно. Лишь огоньки свечей тихонько дрожали. Где-то между деревьями в саду мелькнул светлячок.

Хозяин дома посмотрел на собравшихся и сказал: «Я благодарю вас за то, что вы пришли, хотя я послал за вами, когда уже было темно. Я знаю, что слухи дошли до всех вассалов нашего клана, так что известны они и вам. Якобы я могу вспороть себе живот только обмазанной маслом тыквой. Что ж, так я и сделаю. Прошу вас быть свидетелями».

Итидаю и Годаю жили отдельно после того, как каждый из них получил земли в 200 коку за боевые подвиги в Симабара. Но именно Итидаю еще ранее назначили наследником. Ему было суждено в случае смены главы дома стать объектом зависти. Он склонился на коленях перед отцом и сказал: «Я прекрасно понимаю вас, господин. Некоторые мои сослуживцы говорили: «Мы слышали, что ваш отец продолжает служить, согласно воле покойного господина. Мы хотели бы поздравить вас с тем, что и отец, и сыновья могут исполнять свой долг перед господином». Я скрежетал зубами от гнева, слыша, как они мне это говорили».