Усталость и неподдельное горе высосали из меня все силы, ноющая рана в боку отзывалась уничтожающим эхом. Я был растерян, и не знал, что делать. Один, в африканской глубинке, с телом мертвого друга на руках…
Страх и отчаяние заметались в моей голове, словно мелькающие пейзажи в окне скорого поезда, несущегося в никуда… Как это, в никуда?
— Стоп! Хватит, Стас, соберись! — из последних сил, громко приказал я сам себе.
Аккуратно положил я тело Жана на землю. Лицо друга было алебастрово-белым, и лишь в уголках губ чернели капли запекшейся крови, а глаза так и остались широко открытыми. Я протянул непослушную руку, и тихо прикрыл их, погасив отблеск сверкающих звезд.
— К чёрту все! Я не-мо-гууу больше, — заорал я не своим голосом, и раскатистое эхо прокатило мой вопль наверно по всей округе. И взмолился, — Господи, хочу вернуть время вспять, хочу вернуться назад, хочу прожить жизнь по-другому! Что же мне делать, Господи? Как всё исправить?
На какое-то время из моей головы улетучились абсолютно все мысли, на ее месте образовался пустой глиняный горшок, который стал наполняться звенящей тишиной, и как только уровень этого высокочастотного безмолвия стало невозможно терпеть, горшок раскололся на мелкие осколки тревожных мыслей, разлетевшихся в разные стороны.
Я с трудом поднялся, в голове немного прояснилось, и только тут до меня дошло, что нашему путешествию пришел конец. Гибель Жана оборвала нашу совместную миссию, направленную на поиск африканской химеры. Без моего друга я был беспомощен, как ребенок, и что здесь мне было уготовано, можно было только гадать. И выход остается только один, нужно спастись, нужно выбираться из этого ада. Смерть Жана следует посчитать явным перебором даже для самого фантастического приключения. Пора с этим кончать!
Надо приниматься за дело. Но с чего начинать? Взгляд мой, раз за разом обегая разгромленное пристанище, спотыкался о разбросанные тела. Воздух даже здесь, в ветхой развалюхе, заметно нагревался и от неподвижных тел уже поплыл приторный тошнотворный запах, на который потянулись несметные полчища мух и прочих летающих и ползающих гадов. В уши вливался интенсивно нарастающий жужжащий гул и, пожалуй, пришло самое время как можно быстрее уносить отсюда ноги. В сознании словно сработала сигнализация, инстинкт самосохранения забил тревогу. Если я хотел выжить, оставаться здесь было нельзя. Совсем не кстати и моя рана на боку привлекала внимание назойливых африканских мух, а только сейчас я заметил, что она воспалилась и сочится гноем и сукровицей. Этого еще не хватало! Еле передвигая ноги, пошатываясь, я вышел на улицу, усиленно соображая, что нужно сделать в первую очередь. Те мордовороты, черт с ними! А как быть с телом Жана? Не оставишь же так, как есть! И пришли на память недавние слова моего друга: «