— Думаешь смеяться?

— Конечно! Ну, хотя бы тот случай, когда ночью на нас напали зомби, а ты напоследок решил утопить их, извергая содержимое своего желудка!

— Как смешно! Сам-то забыл, как поливал такими же фонтанами рыночные пространства Киншасы?

— Вот именно! Я и говорю!

В костре мирно потрескивал и постреливал хворост, огонь навевал уют и спокойствие, которого так не хватало в последнее время.

— Да уж, нам с тобой будет, что вспомнить! — улыбнувшись, произнес я, закрыл глаза, повернулся на бок и провалился в сонную негу.

А тем временем, по-прежнему много восточнее …

Плотная фиолетовая тьма резко наползала на джунгли, словно всецело поглощая окружающую природу. Темнота стекала со всех сторон, будто падая с неба, возрождаясь из земли, побеждая остатки дневного света. Деревья, кусты и трава теряли свои очертания и становились бесформенными частями мрака. И лишь одно место было освещено. То была округлая поляна, в центре которой, в желтоватом холодном свете царицы ночи происходило некое таинство.

По четырем символическим углам поляны располагались четыре чернокожих человека. Они были абсолютно голыми и сидели на корточках, перед каждым находился джембе18. Люди мерно покачивались из стороны в сторону, и удивительным образом сохраняли равновесие, находясь в столь неудобных позах. Их состояние напоминало глубокий транс. Пальцы чернокожих ритмично пробегали по мембране барабанов, из которых лился глуховатый, бесперебойный звук.

В центре поляны находился человек. Он был невысок, но явно крепок, одет в белоснежный балахон, спускающийся до пят. Его одежды резко контрастировали с цветом угольно-черной кожи. Голова мужчины была абсолютно лысой, и сейчас, в лучах ночного светила, бликовала словно глянец. Африканец покачивал головой от плеча к плечу и переминался на месте с ноги на ногу. Перед человеком стояла большая плетеная клетка, в которой бесновался черный петух.