– Он уже близок к окончанию?

– Я бы не сказал. На середине где-то.

Шарух отчаянно простонав, уронил голову и помотал ею из стороны в сторону.

– Я же не выдержу…

– А что ты можешь? Лишишься сознания?

– Если бы я мог, то с радостью. Не-ет, я наверно и вас заставлю такое же удовольствие испытать.

– Уже угрожаешь? Начни ругаться, может легче станет.

Вернулся Аманти с зеркалом в руке, но отложил его в сторону, пояснив:

– Закончу, покажу. Отдохнул? Я продолжу…

– Действуй, художник. Учти, если мне понравится твое художество, заставлю картины писать и выставлять в моем Музее, – Шарух зажмурился, задержав дыхание. – А еще ты мне Эрни с ног до головы разрисуешь!

– Шарух, ты хочешь, чтобы я быстрее закончил или хорошо нарисовал? Если второе, то не отвлекай меня. Я перехожу к штриховке.

Последние минуты дались жертве особенно тяжело. По телу периодически пробегала нервная дрожь. Шарух часто вздыхал, практически не открывая глаз. Он был целиком погружен в свои ощущения и даже не сразу расслышал долгожданное: «Все закончил!»

– Эй, Шарух, очнись, – Аманти тихонько похлопал его по щекам.

– Уж все? – еле произнес Шарух.

– Все, вставай, я тебя развязал.

– Помоги сесть.

Когда он сел, Эрни подал ему зеркало. Рука Шаруха дрожала и без помощи он вряд ли бы разглядел, что изобразил Аманти. Рисунок занимал всю грудь и частично живот.

– Это… я что ли?

Аманти, довольный произведенным на него эффектом, широко улыбнулся.

– Что скажешь? – обратился к Шаруху с вопросом Эрни.