– До свидания, – сказал он ему, – до свидания!

Он поднялся с колен и медленно, тяжело зашагал вслед за господином де Сазераком…

Войдя в кабинет, залитый утренним солнцем, комендант снова взглянул на своего молодого гостя и поразился: белые пряди засеребрились в его каштановых волосах.

Помолчав, господин де Сазерак мягко сказал:

– Не могу ли я вам быть полезен? Я буду счастлив сделать все, что дозволено мне должностью.

– Вы мне обещали, что я могу отдать последние почести усопшему. Сегодня вечером я пришлю людей, и, если вы соблаговолите уложить останки в гроб, они унесут и похоронят узника в его семейном склепе.

– Понятно, сударь, – ответил де Сазерак. – Эта милость для вас мне разрешена, но только при одном условии.

– При каком? – холодно спросил Габриэль.

– Если вы дадите обещание не делать никакой огласки.

– Хорошо, обещаю вам, господин комендант. Люди придут ночью и без лишних разговоров отнесут тело на улицу Садов Святого Павла, к склепу графов де…

– Прошу прощения, – торопливо перебил его комендант, – я не знаю имени заключенного, не хочу и не должен его знать. Моя должность и присяга запрещают говорить мне с вами об этом. Так что советую вам скрыть от меня такие подробности.

Габриэль гордо усмехнулся:

– Мне скрывать нечего. Скрывают только те, кто виновны.

– А вы принадлежите к несчастным, – возразил комендант. – Разве так будет не лучше?

– Во всяком случае, то, о чем вы умолчали, я угадал, и все могу вам рассказать. Например, я знаю, что некая влиятельная особа явилась сюда вечером и пожелала говорить с узником для того, чтобы заставить его разговориться! Я знаю, к каким соблазнам прибегали, чтобы он нарушил свое молчание. От этого молчания зависела вся его дальнейшая жизнь.

– Как! Вы это знали? – поразился де Сазерак.

– Конечно, знал, – ответил Габриэль. – Тот влиятельный человек сказал старцу: «Ваш сын жив!» Или: «Ваш сын покрыл себя славой!» Или: «Ваш сын несет вам освобождение!» Он сказал ему о его сыне, презренный!

У коменданта вырвался жест удивления.

– И, услыхав имя своего сына, несчастный отец, который молчал из ненависти к своему смертельному врагу, не совладал с порывом любви! Так ли оно было, милостивый государь?

Комендант, не говоря ни слова, склонил голову.