У шайеннов иная концепция времени, отличная от нашей; такие понятия, как календарный срок или ультиматум, мало что для них значат. В этом отношении их мир куда менее статичен и не подвластен иным временным ограничениям, кроме как смене времен года.
– Но Армия не даст нам времени до лета! – пыталась я вразумить его. – Послушай, что я силюсь сказать. Ты должен привести Людей в агентство этой зимой, никак не позже!
Теперь я порой думаю, не с тайной ли целью Маленький Волк водил нас к «Красному облаку» – чтобы мы воочию убедились, какое неприглядное будущее ждет наших детей в подобном месте. И действительно, если именно к этому существованию мы должны «стремиться», наша нынешняя свобода, хотя и временная, кажется еще более, неизмеримо более ценной.
5 октября 1875 года
5 октября 1875 года
Несмотря на все наши старания избегать встреч с многочисленными золотоискателями, мы все же натыкаемся на следы их присутствия на Черных холмах. По пути мы видим колеи от движения крупных грузовых обозов и замечаем россыпи новых поселений. Наши разведчики также сообщили, что в этих краях находятся части Армии Соединенных Штатов. Маленький Волк отдал строжайший приказ молодым воинам воздержаться от каких-либо вылазок, и мы настолько ловко миновали людные места, что я даже сомневаюсь, что белые заметили наше появление. Но все же, как рассказала мне Фими, несколько молодых индейцев, включая ее мужа, сбежали, чтоб вступить в войско оглала-сиу, совершающих частые набеги на непрошеных гостей. И я знаю: это не приведет ни к чему хорошему.
8 октября 1875 года
8 октября 1875 года
Вот уже несколько дней мы стоим лагерем недалеко от горы Новасосе, один вид которой побуждает индейцев выполнять разнообразные религиозные обряды. В племени устраивают пиры и пляски, многим являются видения, почти непрестанно звучит дробь барабанов. Большинство церемоний слишком сложны и мудрены для человека, далекого от религии, как я, чтобы понять или хотя бы подробно зафиксировать их. Индейцы постятся, приносят жертвы, мужчины совершают даже акты самоистязания, перенося настоящие мучения, – например, практикуются отвратительные вещи вроде прокалывания сосков, привязывания себя к столбам или к свежеразрисованным щитам (искусство нашей дорогой Хелен сейчас востребовано как никогда!), которые они потом тащат на себе в круг пляшущих, испытывая при этом неописуемую боль. Как бы ни пытались мы до сих пор привыкнуть, примириться с жизнью и традициями шайеннов – а нам ради этого пришлось поступиться многим, – ни один цивилизованный человек никогда не признает эти ужасающие обычаи ничем иным, кроме как варварством. Как бы то ни было, наш Антоний относится к ним с чрезвычайным интересом и подробно записывает мельчайшие детали религиозных обрядов дикарей. Он считает, что они, безусловно, созвучны – и, возможно, даже уходят корнями в раннее христианство. Разумеется, с его стороны это лишь желание принимать желаемое за действительное, но, в конце концов, это его работа. Надо также отметить, что, к его чести, отец Антоний распространяет слово божие среди Людей очень деликатно, без искусственного пыла и непременного обещания кары Божьей, в отличие от преподобного Хейра, но и без евангелического рвения Нарциссы. Он лишь упорно ходит от вигвама к вигваму, заводя разговоры с таким прямодушием, смирением и добротой, что индейцы, верно, и не догадываются, что их пытаются «обратить». Я думаю, в нем – их единственная надежда на духовное спасение… Если они в нем нуждаются.