Ковиньяк с легким сердцем распечатал и прочел письмо, запечатанное простым воском; оно произвело на него странное и горестное впечатление.

Вот что писала Нанон:

«Ваше высочество! За смерть несчастного Ришона Вам нужна искупительная жертва, но не берите невинного, возьмите настоящую преступницу. Не хочу, чтобы господин де Каноль умер; убить его — значило бы мстить за убийство тоже убийством. Когда Вы будете читать это письмо, мне останется ехать до Бордо не более льё. Я еду со всем своим достоянием. Вы выдадите меня черни, которая ненавидит меня и уже два раза хотела меня задушить, а себе оставите мое богатство, которое доходит до двух миллионов. О Ваше высочество, на коленях молю оказать мне эту милость! Я отчасти причина нынешней войны: если я умру, провинция успокоится и Вы восторжествуете. Ваше высочество, прикажите отсрочить казнь на четверть часа. Вы освободите Каноля только тогда, когда я буду в Ваших руках; но тогда Вы отпустите его непременно, не так ли? А я вечно буду Вашей почтительной и благодарной Нанон де Лартиг».

«Ваше высочество!

За смерть несчастного Ришона Вам нужна искупительная жертва, но не берите невинного, возьмите настоящую преступницу. Не хочу, чтобы господин де Каноль умер; убить его — значило бы мстить за убийство тоже убийством. Когда Вы будете читать это письмо, мне останется ехать до Бордо не более льё. Я еду со всем своим достоянием. Вы выдадите меня черни, которая ненавидит меня и уже два раза хотела меня задушить, а себе оставите мое богатство, которое доходит до двух миллионов. О Ваше высочество, на коленях молю оказать мне эту милость! Я отчасти причина нынешней войны: если я умру, провинция успокоится и Вы восторжествуете. Ваше высочество, прикажите отсрочить казнь на четверть часа. Вы освободите Каноля только тогда, когда я буду в Ваших руках; но тогда Вы отпустите его непременно, не так ли?