— Суниатон?

— Ганнон? — хрипло спросил юноша.

Друзья вцепились друг в друга, словно утопающие. Ганнон едва услышал, как закрылась дверь и зашуршал засов, становясь на место. Ему было все равно. Горячие слезы счастья брызнули из глаз. Он почувствовал, как его туника намокает. Суниатон тоже плакал. Мгновение они просто стояли, радуясь тому, что другой остался в живых. Внезапно у Суниатона подогнулись колени. Ганнону пришлось подхватить его, чтобы не дать упасть. Он оглядел его лицо. Круглолицый юноша, которого он знал, остался в прошлом. На его месте стоял худой небритый парень со впалыми щеками и длинными волосами.

— Ты жил впроголодь! — вскричал Ганнон.

— Не то, — ответил Суниатон, в его глазах стояла боль. — Я ранен.

Внезапно Ганнон понял, почему Суниатон сутулится.

— Насколько серьезно?

— Жить буду, — ответил Суниатон, но скривился, несмотря на бодрый тон. — Проиграл бой пару дней назад. Несколько ран, но самая скверная — резаная, на верхней части правого бедра.

Гай забарабанил в дверь:

— Подлый ублюдок! Ты об этом ничего не сказал.

К его удивлению, управляющий сразу же ответил:

— Мне сказали только выпустить его в назначенное время. Никто ничего не говорил, должен он быть здоров или нет.

— Сын грязной шлюхи! — прошипел Ганнон. — Я тебе яйца отрежу.

Он уперся плечом в дощатую дверь и надавил.

Вмешался Квинт.

— Тут небезопасно, — прошептал он, подходя к Суниатону. — Ты бери под одну руку, я возьму под другую, — добавил он, обращаясь к Ганнону.

Карфагенянин кивнул. Нет смысла терять время. Пусть управляющий теперь сам разбирается. Одним богам известно, сработает ли его трюк с напившимся охранником или нет. Им надо отвести Суниатона в дом Гая, где они смогут осмотреть его получше.

К счастью, после короткого осмотра юноши убедились, что Суниатон оказался прав насчет своих ранений. Его жизни ничего не угрожало. Насколько Ганнон мог судить, зашили их вполне прилично. Однако самая тяжелая из ран сильно тревожила карфагенянина. Была прорезана почти целиком самая крупная мышца на правом бедре Суниатона. Но поделать с этим ничего было нельзя, поэтому они приготовились уходить. Попрощавшись с Гаем, они взгромоздили Суниатона на коня Квинта. Подкупив часового, вышли из города относительно легко. От езды на лошади Суниатону было так больно, что вскоре он потерял сознание. Ганнону ничего не оставалось делать, кроме как идти рядом и придерживать друга, чтобы тот не упал. Попозже надо попросить Квинта, чтобы Элира сделала ему маковой настойки. А пока что он лишь благодарил Танит и Эшмуна, прося, чтобы они хранили их и дальше. Есть надежда, что Суниатону нужно лишь время. Ганнону отчаянно хотелось сбежать в Иберию, но теперь он уже не оставит друга.