— Но у нас обоих есть долг перед нашими народами.

— Да.

— Может, встретимся когда-нибудь. В мирное время, — пробормотал Ганнон, внутренне скорчившись от отвращения. Его слова выглядели ложью даже для него самого.

Но Квинт не стал его одергивать.

— Мне бы тоже хотелось этого, но такого никогда не случится, — мягко сказал он. — Будь здоров. Береги себя. Пусть хранят тебя твои боги.

— И тебе того желаю, — ответил Ганнон. Его глаза наполнились слезами. Он неловко протянул руки и обнял Квинта. — Благодарю тебя, что спас меня и Суниатона. Я этого никогда не забуду, — прошептал карфагенянин.

Квинт тоже не смог справиться с охватившими его чувствами. Он смущенно похлопал Ганнона по спине.

— Ты ведь тоже спас мне жизнь, помнишь?

Ганнон отрывисто кивнул.

— Ладно, — решительно оборвав прощание, сказал римлянин. — Тебе надо побыстрее отправляться, и лучше это сделать до темноты. Нет никакого смысла в том, чтобы нарываться на один из наших патрулей и объясняться с ними, так ведь?

— Нет, — согласился Ганнон, отходя.

— Помоги залезть, — попросил Квинт, поднимая левую ногу.

Благодарный за возможность отвлечься, карфагенянин сложил ладони, чтобы Квинт мог опереться на них и забраться на коня. Когда с этим было покончено, он с трудом улыбнулся.

— Прощай.

— Прощай, — повторил Квинт, быстро поворачивая лошадь и выезжая на дорогу.

Ганнон глядел, как его друг растворился в толпе, заполонившей грунтовую дорогу. И лишь когда потерял Квинта из виду, понял, что забыл попросить его попрощаться с Аврелией от его имени. С грустью забрался он на мула и двинулся в противоположном направлении. Несмотря на неизбежность их расставания, Ганнон почувствовал внутри пустоту. «Пусть мы больше никогда не встретимся! — взмолился он. — Если только в мирное время».

Проехав с сотню шагов, Квинт чувствовал себя точно так же. Только теперь он мог позволить себе горевать о потерянном друге. Они столько пережили вместе! «Будь Ганнон римлянином, — подумал Квинт, — я был бы горд сражаться с ним на поле брани бок о бок. И вполне вероятно, что они встретятся во время битвы, но по-другому… Юпитер Всемогущий и Величайший, сделай так, чтобы этого никогда не случилось!» — взмолился он.

Вскоре Квинт увидел штаб консула, расположенный в большом шатре, окруженном рядами палаток кавалерии. Вексил, красный флаг на шесте, был знаком для каждого воина — он и указывал, где находится Публий. Задав пару вопросов, Квинт узнал, как найти отца. Тот стоял у палатки, разговаривая с двумя декурионами. К его облегчению, Фабриций не стал сразу кричать на него. Он отослал младших командиров, но как только те ушли, с нескрываемым сарказмом проговорил: