Ганнон в ужасе открыл рот и тут же подумал о судьбах отца и братьев. Ведь они легко могли оказаться среди погибших! Он поднял глаза на нумидийца и понял, что тот внимательно за ним наблюдает.

— Зачем ты мне об этом рассказал? — запинаясь, спросил он.

— Я говорю то, что считаю нужным. Римляне никогда об этом не узнают, — он жестко усмехнулся и улыбнулся вполне дружелюбно. — Вряд ли ты сможешь на своих двоих убежать от моих воинов.

— Не убегу, — сглотнув комок в горле, согласился Ганнон.

— Особенно если ты сказал правду насчет того, кто ты такой, а?

Ганнон бесстрашно встретил пронзительный взгляд нумидийца. Но тут его кольнуло страхом. Что, если здесь не найдется никого, кто смог бы поручиться за него? Что с ним тогда будет?

— Да, так и есть, — отрезал Ганнон, молясь богам, чтобы они не отняли от его губ чашу удачи теперь, в самый последний момент. — Отведи меня к палаткам ливийцев.

Шутливо поклонившись, нумидиец пошел вперед и остановил первого же встречного копейщика.

— Мы ищем командира по имени…

Он вопросительно взглянул на Ганнона.

— Малх! — тут же выпалил юноша.

К невероятному облегчению Ганнона, копейщик показал большим пальцем себе за спину.

— Третья палатка отсюда. Та, что больше остальных.

— Что ж, неплохо, — произнес нумидиец и, легко соскочив с коня, знаком показал, чтобы Ганнон шел следом. Трое его воинов, аккуратно обходя палатки, следовали за ними, в руках у них были зажаты дротики.

— Похоже, вот эта, — сказал командир, останавливаясь у большого кожаного шатра. Палатка была закреплена множеством растяжек, привязанных к вбитым в землю кольям. Снаружи на страже стояли двое копейщиков.

Ганнона охватила буря чувств. Страх, что отца может не быть на месте. Радость и облегчение от того, что после всех испытаний он наконец сможет увидеть своих родных. Юноша повернулся к командиру.

— Останься здесь.

— А? Не ты тут командуешь, — рыкнул нумидиец. — Пока я не услышу другого, ты хренов пленник.

— У меня руки связаны, куда я сбегу?! — вскричал Ганнон. — Тыкнешь мне в спину своим долбаным копьем, если попытаюсь. Но сюда я войду сам.

Нумидиец увидел в глазах Ганнона железное упорство. И внезапно понял, что пленник может оказаться куда выше чином, чем он сам. Добродушно кивнул.