Нил вдруг встревожился.

— И вы знаете, на какую?

Аша-диди улыбнулась и потрепала его по руке:

— Это не ваша, успокойтесь. Та, что на окраине.

— Вы говорите о фактории Бухта?

— Да, — кивнула Аша-диди. — Эхо-Хон.

— То есть? — не понял Нил. — Вы так называете Бухту? Это одно и то же?

Аша-диди снова кивнула:

— Да. Эхо-Хон и Бухта — одно и то же.

С балкона Бахрам следил за разгрузкой лодки. Свои немногочисленные ящики он узнал по следам, оставленным штормом. Бахрам стал их считать и дошел до шести, когда его отвлекли удары гонга. Подняв взгляд, он увидел, что нечто большое вроде шлюпа тихо перегородило канал, закрыв выход к реке.

Теперь стало ясно, почему вдруг зазвонил гонг — он сопровождал высадку взвода маньчжурских гвардейцев: солдаты гуськом сбегали с судна и во дворе таможни строились в колонну. Вот командиры отдали приказ, и строй бегом двинулся к фактории.

Облава?! На мгновенье Бахрам окаменел, но потом все же сумел крикнуть:

— Иннес! Посмотрите туда!..

Из-под тюрбана струился пот, перехватывало дыхание, мысли путались, но одна была вполне четкой: прочь отсюда! Бахрам ощупал кушак, удостоверяясь, что кошель на месте, концом тюрбана прикрыл лицо и выскочил из квартиры. На лестнице он услышал голос Иннеса, оравшего на ласкаров либо слугу.

Как же он управится с солдатами? Да бог-то с ним, ему, отпетому мошеннику, терять нечего — ни семьи, ни репутации, уж как-нибудь разберется, а если нет, его прикроют англичане. А вот у него, Бахрама, такой защиты нет, и потому мешкать нельзя ни секунды.

Он поспешил к арочному входу, что вел в недра фактории. Оглянувшись, он увидел гвардейцев, через главные ворота вбегавших во двор, и прибавил шагу. На задах Бухты имелся выход на улицу Тринадцати факторий. Только бы добраться до него, и тогда он спасен.

За спиной грохотали солдатские сапоги. Нырнув в соседний двор, Бахрам снова украдкой оглянулся: против света гвардейцы читались силуэтами, высокие плюмажи превращали их в гигантов.

Скорее, скорее… Вышагивая по проходу, Бахрам слышал, как солдаты дубасят прикладами в дверь квартиры Иннеса. Из соседних домов выскакивали жители, потревоженные шумом. Бахрам пригнул голову и пошел медленнее, опираясь на трость. Народ сновал во всех направлениях: одни бежали на шум, другие от него. Бахрам не отрывал глаз от мостовой и, закусив конец тюрбана, шел вперед, не обращая внимания на толчки встречных прохожих. Он упорно смотрел себе под ноги и, лишь увидев свою тень, понял, что вышел за пределы фактории.