Бахрам стоял на улице Тринадцати факторий, вдоль которой тянулись знакомые лавки и заведения. Хорошо бы куда-нибудь зайти, присесть и успокоиться, подумал он, но заметил, как все лавки пустеют, ибо народ бежал посмотреть, что творится в Бухте.

Неподалеку был каменный мост через канал, с которого открывался обзор на эту факторию, вот туда-то все и спешили. Бахрам позволил толпе увлечь его на мост и, ухватившись за парапет, посмотрел на балкон, с которого еще недавно наблюдал за разгрузкой. Сейчас балкон был пуст, но под ним в окружении солдат стоял багровый Иннес, во рту его по-прежнему тлела сигара; он орал и размахивал руками, пытаясь выбраться из непростой ситуации. Да уж, в наглости и отваге ему не откажешь, но он явно угодил в переплет. Солдат рядом с ним взломал ящик, в котором Бахрам признал свой груз, и торжествующе поднял черный круглый предмет размером с пушечное ядро — футляр для лучшего гхазипурского опия, товара британской империи.

Бахрам почувствовал, что задыхается. Он схватился за горло и дернул вязку чоги, словно пытаясь сбросить удушающую петлю. Из-под распахнувшейся одежды едва не выскользнул кошель, но Бахрам, выпустив трость, успел его подхватить. Прибывающая толпа толкнула его к парапету, и он чуть не выронил деньги, однако чья-то рука поддержала его под локоть.

— Сет-джи!

Новый секретарь, как бишь его? Бахрам не мог вспомнить его имя, но еще никогда так не радовался появлению своего работника. Он сунул кошелек в руки секретаря:

— Возьмите это. Спрячьте, чтоб никто не видел.

— Хорошо, сет-джи.

Бахрам отпихнул наседавших зевак.

— Идемте, мунши-джи, идемте.

— Слушаюсь, сет-джи.

Выбравшись из толпы, Бахрам зашагал к Фантай-Хон. Выжатый, как лимон, он был признателен секретарю, не донимавшему его вопросами. Однако челядь непременно прознает, что он был в гуще событий. Лучше прямо сейчас измыслить какое-нибудь объяснение, дабы своевременно пресечь сплетни и домыслы.

Бахрам сбавил шаг и, позволив Нилу поравняться с ним, взял его под руку.

— Я шел к Панхикве, — сказал он, откашлявшись. — Я, знаете ли, задолжал ему… за партию шелка. А тут эта суматоха, меня затащило в толпу. Вот как оно было. Только и всего.

— Понимаю, сет-джи.

К счастью, дом Панхиквы был неподалеку, что придавало байке достоверность. Однако в следующую минуту у Бахрама перехватило дух: он увидел самого купца, которого под конвоем вели по улице. Одетый в роскошный халат темно-красного шелка с парчовыми вставками над бахромчатым подолом и замысловатой вышивкой на груди, Панхиква был закован в тяжелую шейную колодку канга. Голова его казалась яблоком на большой деревянной столешнице.