Но только мы в нее свернули, как впереди замаячили сторожевые лодки, а на берегах возникли военные отряды.

Наверное, ты, дорогая Пагли, не удивишься, что Бабурао проявил большую сообразительность, нежели твой бедолага Дрозд: он толкнул меня в бамбуковую конуру, велев спрятаться за растениями. Я весьма проворно исполнил приказ и, точно котенок, свернулся меж горшков (скажу, там было не очень уютно, ибо дугласова пихта ничуть не обрадовалась моему появлению, а я уразумел, что ее ветви не зря называют «игольчатыми»).

Меж тем Бабурао уверенно правил лодкой, готовый, если что, назвать иной пункт назначения. Разумеется, на подъезде к питомнику его остановили и подвергли долгому допросу. Попробуй представить мое состояние, милая Пагли: меня жутко трясло от страха, и к тому еще добавились неописуемые страдания, ибо твоя маленькая злыдня смородина исхитрилась засунуть свой листок мне в нос и я еле сдерживался, чтоб не расчихаться.

К счастью, самообладание не изменило моему кормчему; я, конечно, не понимал его слов, но, видимо, он был убедителен, поскольку нас пропустили, не обыскивая лодку.

Мы поплыли дальше, и я осмелился приникнуть к щели в моем бамбуковом укрытии. Увы, я был совсем не готов к тому, что увидел, и прямо-таки весь похолодел. Вообрази, усадьба была разрушена! Ворота снесены, сады уничтожены! На берегу стояли работники Чана со связанными за спиной руками; страшно и подумать, какая судьба им была уготована.

Ни Чана, ни А-Меда я не увидел, но, честно сказать, не особо приглядывался, ибо в голове моей роились ужасные картины, представлявшие, что стало бы со мной, окажись я в питомнике.

Прости, дорогая, сводит живот, и если я продолжу воображать ожидавший меня кошмар, мне придется переменить штаны.

Я давно подозревал, что господин Чан, он же Линьчон, он же А-Фей, скажем так, многолик. И только мое неистребимое любопытство не позволило удержаться от общения с ним. Не скрою, интригующая история его жизни разожгла мой интерес: необычайно странно, что человек в равной степени увлечен цветами и опием. Хотя теперь я понимаю, что в этом нет никакого противоречия, ибо и то, и другое пьянит. Можно ли сказать, что одно неизбежно приводит к другому? Ведь опий — порождение цветов, а в видениях опийных пристрастников возникают сады неземной красоты.

В общем, нам с Бабурао очень повезло, что мы так легко отделались от неприятностей. На обратной дороге мы решили, что растения нужно вернуть тебе немедленно, поскольку дорогие твоему сердцу питомцы, проделавшие столь дальний путь, требуют надлежащего ухода, какой мы обеспечить не можем. Наверное, милая Пагли, сейчас лучше посадить их в твоем островном питомнике — пусть себе растут и множатся в ожидании благоприятных времен. Я понимаю, вы с мистером Пенроузом сильно огорчитесь, но, возможно, вас утешит мысль, что до поры до времени растения останутся с вами. Еще не все потеряно, дорогая Пагли, и я прошу тебя в минуту печали поразмыслить над китайским афоризмом, который я почерпнул от Джаквы во время нашего совместного изучения «Пути кисти»: «Чтобы обрести, нужно уступить, чтобы ухватить — выпустить, чтобы победить — проиграть»…