– Бывает, что и опытный ездок совершает ошибки, а затем оказывается втоптан в грязь, – выпалил юноша и быстрым шагом удалился из комнаты.

Визирь уже отдавал отчет, что усмирить непокорный нрав Мехмеда ему не удалось. Более того, наследник был настроен к нему враждебно, а это могло стоить карьеры в будущем.

«Во всем виноват этот персидский отшельник, – уверял себя Халиль. – Это он внушает принцу дурные мысли. От него надо избавиться и как можно скорее».

Вскоре судьба подсказала Халилю блестящее решение проблемы.

* * *

Великий визирь предпочитал встречаться с этим человеком без посторонних глаз. Однако во дворце многие и так знали этого таинственного посланника из Константинополя. Правая рука деспота Мореи, близкий к императору и всей его семье, Георгий Франдзис являлся весьма интересной личностью. К своим сорока с небольшим годам он уже успел проявить себя как искуснейший дипломат, которого всегда с уважением принимали во многих дворцах востока и запада. Выдержанный и скромный, он тем не менее всегда умел добиваться поставленных целей. Обладая многими талантами, Франдзис использовал их в интересах своего государства и всегда находил подход к нужным людям.

Так, однажды он пожаловал к султану Мураду, когда тот пребывал в чрезвычайно скверном настроении. Все придворные жались по углам, боясь попасть под горячую руку повелителя, и только Георгий решился на аудиенцию. В результате этот грек не только сумел выйти живым из покоев падишаха, что уже было большим успехом, но и заключил выгодный для Константинополя мирный договор, получив от правителя османов щедрые подарки.

Халиль и Георгий знали друг друга много лет. Их нельзя было назвать друзьями, как нельзя, например, называть друзьями командиров двух враждующих армий, но оба они испытывали друг к другу чувства глубокого взаимного уважения и симпатии. Самое главное – эти умудренные опытом политики умели ценить мир между своими народами и делали все, чтобы он продлился как можно дольше.

Халиль тепло поприветствовал императорского посланника. Яркие блики факела играли на лице греческого дипломата, и визирь в очередной раз отметил, что Франдзис обладает на удивление неброской и непримечательной внешностью. Не молодой, но и далеко не старый, не высокий и не низкий, приятной наружности, но далеко не красавец. Ни шрамов, ни оспенных рубцов, ни родимых пятен. Абсолютно обычный человек. Такие лица начисто истираются из памяти, их сложно запомнить, узнать, описать. Лишь особо цепкий взгляд мог обратить внимание на странного лазуритового цвета глаза, которые, казалось, глядели в самую душу.