– Кто оказывает на него такое влияние? – участливо спросил Фахреддин.

– Тот самый отшельник, который недавно прибыл в Эдирне. Кажется, его зовут Исмаил, по имени одного из пророков.

Услышав это имя, муфтий нахмурил брови.

– Мне хорошо известен этот человек, – в глазах Фахреддина промелькнула тревога. – Как-то раз я оказался на его проповеди… Скажу так: речи этого еретика опасны для неподготовленных умов, и то, что юный принц подпал под его влияние, очень дурной знак.

– Теперь ты понимаешь, сколь сильно я обеспокоен таким положением вещей, – напустив на себя самый скорбный вид, произнес Халиль. – Шехзаде – будущее династии Османов и всего нашего государства. Я взял на себя функцию оберегать его, но теперь вижу, что эта задача не под силу одному человеку. Мне нужна твоя помощь.

– Чем же я могу помочь? – удивился Фахреддин.

– Очень многим, – заверил Халиль. – Этот вопрос напрямую касается религии и веры, а в таких делах ты безусловный авторитет. Ты имеешь власть гораздо большую, нежели я. Посуди сам: в моем распоряжении находится лишь государственный аппарат и вверенные ему службы, ты же владеешь умами и душами людей, что гораздо важнее. Я бы мог легко разогнать сторонников этого еретика, а его самого бросить в темницу или даже убить, но тогда в городе наверняка начнутся беспорядки. Но если толпа сама обернется против своих иноземных наставников, это будет совсем другое дело, и мы сможем избежать множества проблем.

– Я понимаю, о чем ты, – задумчиво почесав бороду, сказал Фахреддин. – И сделаю все возможное.

* * *

Утро следующего дня выдалось на редкость спокойным. Обыкновенная городская суета как-то стихла, и люди, наслаждаясь еще горячим сентябрьским солнцем, мирно брели по своим делам. Во дворце царило точно такое же сонное оцепенение, только великий визирь Халиль не знал покоя. С самого утра он застыл на балконе, озирая раскинувшуюся перед ним столицу.

Вдалеке послышалось протяжное завывание муэдзина, призывающего правоверных мусульман на молитву. Сотни людей стекались в мечети, чтобы совершить положенный намаз, и вскоре в некоторых местах стали собираться бесчисленные толпы верующих. Поначалу все было спокойно, но стража спешно перекрыла несколько окрестных площадей, заставляя верующих двигаться к мечетям обходными путями. Это и стало началом.

Узкие улочки Эдирне не могли вместить всех желающих, дороги то и дело преграждали повозки, груженные всяким скарбом, появились и торговцы верблюдами со своим пугливым товаром. Началась страшная давка. Из-за жары некоторые теряли сознание, другие пускали в ход кулаки, освобождая себе дорогу. Крики людей и животных смешались, посыпались проклятья.