Старик протер вспотевший лоб, взял чашу, потянул ко рту, но тут же скорчился и отставил в сторону. Некоторое время они молчали, пристально глядя друг на друга. Наконец Тимофей не выдержал:

– Хорошо, Иоанн, пусть будет так, – сказал он на удивление спокойным голосом. – Но ты должен обещать мне, что сделаешь Марию счастливой и не допустишь, чтобы ей угрожала опасность.

– В этом я клянусь, – с готовностью отозвался Далматас.

– Клянись в том не мне, а Господу! – Тимофей показал на угол с образами святых.

Иоанн подошел к иконам и трижды осенил себя крестным знамением, повторяя свою клятву.

– Ну смотри теперь, – погрозил пальцем Тимофей. – Отныне ты за Марию не передо мной, а перед Богом ответ держать будешь.

– Пусть так, – согласился Иоанн. – Свое слово я нарушать не собираюсь.

Тимофей кивнул.

– Знаю, что можно на тебя положиться, – вздыхая проговорил священник. – Говорила мне твоя сестра, что ты вернешься, что не оставишь ее девочку сиротой на улице. Но не верил я тогда, а теперь уж поздно о том говорить.

– Анна вспоминала обо мне? – быстро спросил Иоанн.

– Постоянно, – кивнул головой Тимофей. – Она не хотела, чтобы чувство вины разъедало твою душу, и давно уже простила тебя. Только сказать все не решалась, да и ты никогда не появлялся здесь.

Услышав эти слова, Иоанн почувствовал, как его сердце забилось свободнее, сбрасывая тяжелый груз прошлого, что не давал ему покоя все это время. Однако спросить о большем он не успел – дверь отворилась, и на пороге появилась Мария с корзиной, полной диких ягод и грибов. Положив ее на пол, девочка придирчиво осмотрела потемневший от копоти потолок, в котором зияло несколько трещин, а затем обратилась к Тимофею:

– Батюшка, нам бы кровлю залатать, а то ведь прохудилась совсем.

Тимофей посмотрел на Марию печальным взглядом и вместо ответа тихим голосом подозвал ее к себе:

– Скажи, голубушка, хорошо тебе жилось у меня?

– Конечно, хорошо, батюшка, – кротко ответила Мария. – А почему ты спрашиваешь?

– Не обидел ли я тебя словом али делом?

Девочка замотала головой.

Настоятель перевел взгляд на Иоанна. В его глазах читался скрытый укор.

– Спрашиваю я тебя об этом потому, – вновь обратился он к Марии, – что теперь пришла пора нам расстаться, и я не хотел, чтобы ты в чем-то обиду или злобу на меня хранила.