– Нет, подожди, не уходи, сэр Джон, – останавливает его Эдуард. – Давай обсудим, что мне нужно сделать, чтобы вернуть себе корону.
– А чего тут обсуждать? Я вам так прямо и заявляю: если вы не собираетесь требовать престол, то я немедленно разворачиваюсь и ухожу, чтобы со своими войсками задержать тех, кто идет вам на подмогу. Если вам не нужен трон, то я в вашей борьбе не участвую.
Вроде как поддерживать короля, пусть и свергнутого, в его борьбе за возвращение власти – нормально и почетно. А поддерживать человека, который сдался и опустил руки после того, как его турнули с трона, – ниже рыцарского достоинства.
У Глостера подобный верноподданнический пафос вызывает только усмешку.
– К чему такая щепетильность, дорогой Монтгомери?
– Я предъявлю свои права на престол, когда мы окрепнем. Но до поры до времени будет правильным скрывать это намерение и делать вид, что я смирился с саном герцога, – поясняет Эдуард.
Обратите внимание: ту же тактику «молчать, сидеть тихо и делать вид, что смирился и всем доволен» избрал в свое время и отец Эдуарда Четвертого, Ричард Йоркский. Вот они, плоды генетики и воспитания. Яблочко от яблоньки.
– А я считаю, что нужно отбросить все сомнения и немедленно браться за оружие, – заявляет воинственный Хестингс.
Глостер согласен с ним.
– Бесстрашные побеждают быстрее! Брат, мы тебя сейчас же объявим королем, информация быстро разойдется повсюду, и друзья толпой потекут к тебе.
– Что ж, будь по-вашему, – говорит Эдуард. – У меня законные права на трон, а Генрих присвоил мою корону.
– Вот это слова, достойные монарха! – одобрительно восклицает Монтгомери. – За такого Эдуарда я готов и в огонь, и в воду!
Хестингс зовет солдата, дает ему некую бумагу и велит читать вслух и громко.
Трубы.
Солдат зачитывает документ:
–