— Нет, — твердо заявил Макрон. — Катон, ты добрый малый, но твоя затея плохо отозвалась бы на наших парнях. Она лишила бы их боевого задора. Поразмысли об этом. Представь себе, что они почувствуют при виде бриттов, уходящих отсюда, оставляя нас умирать. Не лучший способ добиться, чтоб у них хрен стоял на противника, а? И потом, какие у тебя гарантии, что эти выродки действительно оставят атребатов в живых? Ты поверишь Тинкоммию на слово? Да он мигом насадит головы Волков на колья.

— Что пошло бы нам только на пользу, убедив атребатов, что надеяться можно только на Рим.

— Ну ты и жох, — рассмеялся Макрон и хлопнул приятеля по плечу.

Катон улыбнулся.

— Но ты прав. Мы не можем доверить Тинкоммию ничьи жизни. Думаю, всем атребатам, находящимся здесь, придется разделить судьбу с нами. И сомневаюсь, что они станут протестовать. Царские стражи вообще от Тинкоммия не в восторге, даже те, которые думают, будто мы как-то причастны к нападению на старика.

— Они всерьез в это верят?

— Трудно сказать, — пожал плечами Катон. — Я слышал некоторое ворчание на сей счет и видел косые взгляды. Похоже, слова Тинкоммия заронили в них определенные подозрения. И единственный, кому дано их развеять, это сам царь.

— Ты интересовался его состоянием?

— Нет еще, но подумывал. Если он оправится и сможет подтвердить, что на него напал Тинкоммий, это нам сильно поможет.

— Ладно, тогда иди и узнай, как там и что. Но долго не задерживайся, вдруг наши друзья зашевелятся.

— Ты впрямь опасаешься ночной атаки?

— Ну… На самом деле эти хреновы дуротриги измочалены не меньше, чем мы. Им нужен отдых, а спешить, как я понимаю, некуда. Мы здесь закупорены без малейшей возможности выбраться, а к ним на подмогу идет Каратак со всем своим долбаным войском. Думаю, они дождутся рассвета, прежде чем что-нибудь предпринять.

— Надеюсь!

Катон широко зевнул, поднимаясь на ноги. Казалось, после краткого отдыха усталость ощущалась еще сильнее, чем раньше. Каждый мускул болел, все тело затекло и вдобавок окоченело от не по-летнему холодного ветерка, свободно гулявшего по двору царской усадьбы. Голова ныла, глаза слипались, и на миг его взору предстала теплая гарнизонная койка. Иллюзия был столь сильна, что юношу словно бы затопила волна невероятного, немыслимого блаженства. Она мягко качнула его…

— Эй, следи за собой! — Макрон поддержал Катона под локоть. — Ты чуть было на меня не свалился.

— Прости.

Катон встряхнулся, стыдясь своей слабости. Не оплошать бы еще раз. Он расправил плечи и отошел умыться. Снял шлем, стряхнул прилипшую солому, прежде чем окунуть в бочку лицо и поводить им туда-сюда, чтобы наконец-то очнуться. Холодная вода мигом привела его в чувство. Катон выпрямился, ничуть не досадуя на крупные капли, стекающие на доспехи и тунику, снова потянулся, протер глаза и направился к сооруженному накануне редуту. Протиснувшись в щель между стеной и одной из повозок, он попал к входу в чертог.