На следующий вечер враг послал захватившим долину римлянам открытый вызов. Когда развеялся рассветный туман, все увидели на небольшом расстоянии от крепости шесть деревянных рам, на которых были растянуты люди, одетые в лохмотья, бывшие когда-то армейскими туниками. В рот каждого засунули кляп, так что их, каковы бы ни были мучения, римские часовые в ночи не слышали. У каждого вскрыли грудную клетку, оттянули кожу в стороны и пришпилили к бокам, оставив открытыми взору красную плоть и кости грудины. Вдобавок их выпотрошили, и внутренности поблескивающей серовато-пурпурной кучкой валялись у них под ногами. Всех оскопили, и гениталии каждого висели на шнурке, повязанном вокруг шеи.

Позади распятий дожидался всадник, оставшийся молчаливым и неподвижным, когда в крепости поднялась тревога. Вскоре вдоль венчающего вал частокола выстроились вооруженные легионеры, но всадник все так же ждал до тех пор, пока среди сверкающей бронзы и железа шлемов на стене не появились алые гребни, что означало прибытие командиров. Затем, шепнув что-то своему коню, он подъехал ближе, так, чтобы его можно было слышать с валов.

– Римляне! Римляне! Я привез вам предупреждение от моего царя Каратака! – Он сделал широкий, драматический жест рукой, указывая на распятые трупы. – Это пример того, что будет с каждым римлянином, который попадет в наши руки, если вы посмеете причинить хоть какой-то вред жителям этой долины или людям, живущим на хуторах среди болот.

Посланник помедлил, а потом исполненным презрения голосом продолжил:

– Мой царь хотел бы знать, как может человек, считающий себя солдатом, воевать против женщин и детей? Если среди вас есть настоящие воины, то приходите, найдите нас и сразитесь лицом к лицу. Мы уже устали ждать, когда вы придете и встретитесь с нами в битве. До нас доходили слухи, что бойцы Второго легиона числятся среди лучших в армии командующего Плавта. Докажите это, или вашим уделом навсегда останутся позор и презрение.

Всадник развернул коня и неспешной рысью поскакал прочь, ни разу не оглянувшись. Собравшиеся на надвратной башне командиры Третьей когорты провожали его взглядами, пока он не затерялся среди деревьев у края болота.

Макрон с кривой улыбкой похвалил воина за выдержку и самообладание.

– Умеет держаться, ничего не скажешь.

– Тьфу, – фыркнул центурион Феликс. – Да только дай мне спуститься, и я научу этого ублюдка хорошим манерам.

– Правда? – осведомился Туллий. – Хочешь выйти из лагеря и преподать дикарям урок, да?

– И еще как преподам. – Феликс повернулся к командиру когорты. – Командир, позволь мне взять мою центурию и выступить из лагеря. Я найду этого ублюдка, и мы сдерем с него кожу, медленно, чтобы прочувствовал. – Он указал пальцем на распятых перед крепостью римлян. – Так же, как они обошлись с этими людьми.