Макрон резко покачал головой.

– Что тут непонятного? Ты, в конце концов, не центурион Феликс…

– Никак нет, командир. – Макрон снова покачал головой. – Я не могу этого сделать.

– Не можешь? – Максимий удивился. – Да разрази тебя гром, что может быть проще? В чем ты упражнялся последние пятнадцать лет? В умении убивать. Вот и убивай. Убей их!

– Нет… командир.

– Убей. Это приказ.

– Нет. Не стану. Как правильно сказал варвар, настоящие солдаты воюют с мужчинами, а не вырезают женщин и детей.

Максимий воззрился на него, стиснув зубы, ноздри у него раздувались от гнева. Остальные командиры и стоявшие неподалеку легионеры нервно ежились. Макрон, выпрямившись во весь рост, спокойно выдержал взгляд командира: он сказал, что хотел, и приготовился к гневной реакции командира. Что удивляло, так это вдруг охватившее его спокойствие. Это ощущение было уже знакомо. Он испытывал его прежде, несколько раз, в такие моменты, когда смерть казалась неминуемой. Спокойствие – или то была готовность смириться со своей участью? Макрон не знал, да и не очень это его волновало. Просто на миг ему стали интересны собственные побуждения.

«Вот Катон, тот наверняка знал бы ответ», – подумал центурион и не смог удержать улыбки, хотя обычно самокопание молодого друга его раздражало. Ощущение было такое, будто Макрон настолько сроднился с ним, что в отсутствие Катона привычки последнего передались ему самому.

– Что смешного? – мягко осведомился Максимий.

– Ничего, командир. Правда.

– Понятно… – Глаза командира когорты сузились. – Я надеялся, что из всех своих командиров в первую очередь могу положиться на тебя. Увы, мое доверие оказалось обманутым. Интересно, как далеко простирается твое предательство?

– Командир, я не предатель. Я всегда был верен присяге, принесенной при поступлении на службу.

Максимий подался к нему.

– А разве эта присяга не подразумевает беспрекословного повиновения приказам вышестоящего командира?

– Так точно, подразумевает, – невозмутимо ответил Макрон. – Но я ставлю под вопрос твою способность командовать когортой.

Максимий резко вздохнул, после чего спросил:

– Стало быть, ты оспариваешь мои полномочия?

– Да. И если другие центурионы не лишены здравого смысла и мужества, им следовало бы заявить то же самое.

– Молчать! – взревел Максимий и ударил Макрона по лицу тыльной стороной ладони.