— Похоже, центурион Макрон, как это у него в обычае, устроил там изрядную заваруху, — заметил со смешком Вителлий, поднявшись наверх. — Будем надеяться, что твой план сработает, командир.

— Он уже работает, — отрезал Веспасиан.

— Это хорошо, — кивнул Вителлий. — Потому что, если по какой-то причине все пойдет не так, как мы… как ты надеешься, мне даже не хочется думать о последствиях.

Веспасиан стиснул зубы, подавляя гнев и заставляя себя не поддаваться на провокацию. Вителлий, однако, решил воспользоваться моментом и разбередить больное место, сколько будет возможно.

— Конечно, — протянул он, — план был рискованный. Я-то понимаю, что на войне риск неизбежен, но вот в том, одобрят ли в Риме такую опасную игру, не уверен. Буду лишь надеяться на то, командир, что они поймут твои побудительные мотивы так же, как и я.

Веспасиан поднял руку.

— Думаю, так оно и будет, трибун. Ты ясно выразил свои чувства.

— Не уверен, — отозвался Вителлий так тихо, что слышать его мог лишь Веспасиан. — Не знаю, как тебе удалось, но ты еще пожалеешь о том, что лишил меня командования. Рано или поздно. Вот увидишь. Так что прости, если я не хочу, чтобы твой план удался.

Веспасиан взглянул на него с нескрываемым отвращением и презрением.

— Ты правда хочешь, чтобы операция провалилась?

— Конечно.

— А люди, которые там дерутся? Их жизни ничего для тебя не значат?

Вителлий пожал плечами.

— Всего какая-то тысяча римлян. Какое это может иметь для меня значение? На весах истории они ничто. Помнить, дорогой Веспасиан, будут лишь тех, кто эту историю вершит. Кем ты считаешь себя? Одним из толпы или вершителем судеб? — Он испытующе взглянул на префекта и усмехнулся. — То-то и оно. Так что не нужно морализировать насчет этих людей: они гибнут ради тебя, чтобы ты смог занять свое место в истории. Будь любезен не лукавить и признать свои мотивы такими, каковы они есть… командир.

Прежде чем Веспасиан нашелся с ответом, Вителлий отступил на шаг, вытянувшись, отсалютовал префекту, сопроводив это кривой улыбкой, и, повернувшись, спустился на палубу. Веспасиан проводил его ненавидящим взглядом. Настанет день, когда они сведут счеты, и лишь одному из них будет суждено увидеть следующий рассвет. Но даже когда Веспасиан, приняв для себя такое решение, вновь поднял глаза на поднимавшийся из-за мыса дым, в сердце его оставалась горечь — ведь насчет его амбиций Вителлий был совершенно прав. Ну что ж, решил Веспасиан, в награду за такую проницательность трибун будет назначен командовать отрядом, который первым высадится на берег.