Радость болельщиков Мессалы была неописуема: они кричали и вопили, размахивая в воздухе своими цветными лентами; Санбаллат едва успевал заполнять табулы со ставками на их фаворита.

Маллух, сидевший в нижней галерее над Триумфальными воротами, едва сдерживал свое разочарование. Он все еще тешил в своей душе слабую надежду, памятуя о словах Бен-Гура – что произойдет нечто, когда они обогнут западную мету. Заканчивался пятый круг, и до сих пор ничего не произошло. Он твердил самому себе – это должно случиться на шестом круге; но – увы! – Бен-Гур едва удерживал свое место в хвосте за колесницей соперника.

В восточном секторе группа людей с Симонидисом во главе хранила молчание. Сам купец сидел с низко опущенной головой. Илдерим, нахмурив брови, снова терзал свою бороду. Есфирь едва дышала. Одна только Айрас выглядела довольной.

На финальном участке – шестом круге – лидировал Мессала, за ним, совсем близко, шел Бен-Гур. Поэт древности как-то уже описал нечто подобное:

В таком порядке они прошли всю трассу до первого поворота и обогнули мету. Мессала, боясь потерять свое место, держался на опасно малом расстоянии от каменной стены; подайся он на один фут влево – и его колесница разлетится на куски. Но все же, когда оба соперника завершили поворот, никто в цирке не смог бы сказать, глядя на следы от колес их колесниц, где Мессала, а где Бен-Гур. За ними тянулся один-единственный след.

И снова на повороте Есфири удалось на один краткий миг рассмотреть лицо Бен-Гура. Оно было бледнее, чем ранее.

Симонидис, еще более Есфири огорченный всем происходящим, сказал Илдериму в тот момент, когда соперники вышли на прямую:

– Я не смогу осудить Бен-Гура, добрый мой шейх, если ему не удастся выполнить свой замысел. Ты видел его лицо?

На что Илдерим ответил:

– А ты видел, что кони не в мыле и полны сил? Клянусь славой Господней, они еще и не начинали бежать! А теперь смотри во все глаза!

На антаблементе остались только один шар и один дельфин. Все зрители затаили дыхание – начинался заключительный круг.

Первым принялся нахлестывать свою четверку лошадей сидонянин. Обезумев от боли и страха, они отчаянно рванулись вперед. На краткий миг зрителям показалось, что его квадрига сможет вырваться вперед. Но рывок этот закончился ничем. Вслед за ним предприняли попытки вырваться вперед византиец и коринфянин – с тем же результатом. После этого их можно было уже не считать соперниками. Все болельщики, кроме римлян, возложили свои надежды на Бен-Гура и открыто провозгласили их.

– Бен-Гур! Бен-Гур! – кричали они, и в этом всеобщем реве потонули голоса сторонников римлянина.