– А ты тот самый Балтазар, мудрый египтянин, чьи речи о чудесных вещах, которые произойдут в самом ближайшем будущем, имеют самое прямое отношение к моему пребыванию в этих местах. Что же привело вас сюда?

– Никто не бывает одинок там, где пребывает Господь, – а Господь пребывает повсюду, – внушительно произнес Балтазар. – Что же до твоего вопроса, то неподалеку отсюда шествует караван, направляющийся в Александрию, а поскольку на своем пути он должен миновать Иерусалим, то я счел за лучшее примкнуть к нему, чтобы добраться до Святого Города. Нынешним же утром, раздосадованные его медленным шагом – а медлен он потому, что вместе с караваном следует римская когорта, – мы выступили в путь раньше их и порядком их обогнали. Что же до возможных разбойников на нашем пути, то я их не боюсь, поскольку имею при себе грамоту шейха Илдерима; от хищных же зверей самой надежной защитой служит нам Господь.

Бен-Гур склонил голову, соглашаясь с ним.

– Однако, – сказала Айрас с улыбкой, глядя на юношу, глаза которого несколько раз останавливались на ее лице даже во время разговора с Балтазаром, – мы тем не менее голодны и страдаем от жажды. И если ты и в самом деле тот Бен-Гур, о котором говорил мой отец и которого я тоже имела счастье и удовольствие знать, ты, я уверена, почтешь за доброе дело показать нам тропинку к какому-нибудь источнику, чтобы мы могли запить холодной водой наш завтрак в этой пустыне.

Бен-Гур поспешил ей ответить:

– Прекрасная египтянка, я вполне тебе сочувствую. Если ты потерпишь еще немного, мы найдем тот источник, о котором ты говоришь, и я обещаю тебе, что воды его будут столь же сладки и прохладны, как и воды гораздо более знаменитой Касталии. Так поспешим же направиться к ним.

– Я благодарю тебя со всем пылом жаждущего, – склонила голову египтянка. – И надеюсь, что ты разделишь с нами хлеб, испеченный в городских печах, и масло, приготовленное на покрытых росой пастбищах неподалеку от Дамаска.

– Польщен вашей щедростью. Но поспешим отправиться в путь.

С этими словами Бен-Гур тронул коня и вместе со своим проводником занял место во главе. Одним из неудобств путешествия с верблюдами была необходимость поддерживать разговоры в подобном выспреннем тоне.

Вскоре перед путешественниками открылась узкая лощина, спустившись в которую проводник принял несколько вправо. Почва под ногами была влажной от недавних дождей. Вскоре лощина расширилась, но стены ее стали почти отвесными скалами, в которых вода, стекая, проделала заметные промоины. Наконец, через узкий проход в скалах, путники проникли в узкую долину. Прелестная для взгляда, неожиданно сменившая желтую, монотонную, без единого зеленого пятнышка пустыню, долина была подобна только что возникшему раю. Русла ручейков вились здесь и там, окаймляя зеленые лужайки и питая многочисленные кустарники. Олеандровые кусты наполняли воздух долины благоуханием своих бутонов. Громадная пальма возвышалась в царственном одиночестве. По скальным склонам, окаймляющим долину, вились виноградные лозы. Слева от входа в долину раскинулась роща шелковиц и доносилось журчание источника, к которому и стремились путники. Туда и повел их проводник.