– Это Он, это Он! – воскликнул и Балтазар, обратив к небу полные слез глаза.

В следующее мгновение он упал без сознания.

Бен-Гур в этот момент всматривался в лицо незнакомца, хотя интерес его был совершенно другого порядка. Он не остался невосприимчивым к чистоте черт его лица, к его задумчивости, хрупкости, скромности и святости, но все же в сознании его билась одна только мысль: кто этот человек? И что он такое? Мессия или царь? Вряд ли можно было представить себе человека более нецарственного вида. Наоборот, при виде его спокойной, мягкой внешности сама идея о войне и завоеваниях, о страсти повелевать развеивалась подобно утреннему туману. Совершенно искренне Бен-Гур был вынужден признаться самому себе: должно быть, прав Балтазар, а не Симонидис. Этот человек пришел не для того, чтобы снова возвести трон, подобный Соломонову; он не обладает ни характером, ни государственным гением Ирода; он вполне может быть царем, но владеть ему дано царством иным, куда более великим, чем Рим.

Все это было отнюдь не логическим выводом, сделанным Бен-Гуром, но всего только впечатлением, произведенным на него обликом незнакомца. Но когда оно еще только складывалось в его сознании, из глубин памяти всплыло нечто подобное. «Совершенно точно, – сказал он про себя, – я уже видел этого человека; но где и когда?» Этот взгляд, тихий, сочувственный и исполненный любви, когда-то в прошлом уже обращался к нему, как сейчас он обращался к Балтазару. Сначала смутно, а потом абсолютно четко в памяти его всплыла площадь у источника в Назарете, когда римские стражники вели его на галеры, и Бен-Гур содрогнулся всем своим существом. Эти руки помогли ему, когда он терял последние силы. Это лицо, склонившееся тогда над ним, он с тех пор не забыл. И в потоке нахлынувших на него чувств он не разобрал объяснения проповедника и расслышал лишь его последние слова – слова столь чудесные, что до сих пор они звучат в мире:

– … это есть Сын Божий!

Бен-Гур соскочил с коня на землю, чтобы воздать дань уважения своему благодетелю; но в этот момент Айрас воскликнула, обращаясь к нему:

– Помоги, сын Гура, или мой отец умрет!

Он застыл на месте, оглянулся и поспешил к ней на помощь. Девушка протянула ему чашу, и, велев слуге заставить верблюда опуститься на колени, он бросился к реке за водой. Когда же он вернулся с полной чашей, незнакомца уже не было.

Сознание наконец-то вернулось к Балтазару. Вытянув вперед дрожащие руки, он спросил слабым еще голосом:

– Где же он?

– Кто? – переспросила Айрас.

Лицо старика тут же осветилось изнутри, словно его последняя воля оказалась исполненной, и он ответил: