— Хорошо, римлянин.

Аякс перебросил ногу через спину коня и спрыгнул на землю перед замершим на месте Катоном. Теперь, когда солнце больше не мешало ему, он видел своего противника более отчетливо. На Аяксе была простая туника, обыкновенные сапоги, через плечо его была переброшена перевязь с мечом. Высокий, широкоплечий и мощный, он был еще молод, однако лицо его покрылось морщинами и шрамами, которых не было на нем несколько лет назад. Что-то особенное угадывалось и в глазах, зорких и внимательных, и Катон понял, что время, проведенное этим человеком на арене, научило Аякса все замечать и мгновенно переходить к действию в ответ на угрозу.

— Теперь удобно? — фыркнул Аякс.

— Ты хотел говорить со мной, — ровным тоном сказал Катон, — так говори.

— Я перейду к делу тогда, когда буду готов к этому. Но прежде я хочу узнать, что ты думаешь о нашей ситуации. Согласись, в ней есть некий драматизм.

— Твои развлечения меня не интересуют, раб. Говори, что хочешь, и уходи.

— Раб? — нахмурился на мгновение Аякс. — Теперь уж нет. А тем более после того, как твой император исполнит мои требования.

— Тогда называй свои требования и более не отвлекай от дел. — Катон неторопливо скрестил на груди руки, положив сверху левую — на тот случай, если придется подать сигнал.

— Назову, но только сперва ответь, каково тебе ощущать ответственность за все это? — Аякс указал жестом на оба войска. — За все кровопролитие последнего месяца. Должно быть, не можешь уснуть, имея все это на собственной совести…

Катон ответил не сразу, но с уверенностью в своей правоте:

— Кровопролитие — дело твоих собственных рук, Аякс. И плата, которой Рим потребует от твоих последователей, будет на твоей совести, а не на моей. Если ты сейчас сдашься и выдашь заложников, даю тебе слово, что буду просить о снисхождении к твоим сообщникам.

— В то время как меня ждет участь собственного отца?

— Конечно. Разве может быть иначе после всего того, что ты здесь натворил?

— Ты слишком щедр, — сухо усмехнулся Аякс. — Мог бы и взять на себя часть вины.

— Да ну?

— Ну да. Видишь ли, после того как ты со своим другом сделал меня рабом, я каждый день клялся отомстить вам. По правде говоря, я никогда не ожидал, что мне представится такой шанс, однако само желание сохраняло меня живым и в здравом уме, когда многие гибли на арене. Посему мне придется поблагодарить тебя за это. Ты… — Он ткнул пальцем в сторону Катона. — Это ты сделал возможным мое восстание, и ты станешь причиной унижения Рима. И еще, — глаза Аякса зажглись вдохновением, и он улыбнулся, — и еще ты станешь причиной собственной величайшей муки. Но я забегаю вперед. — После небольшой паузы он вынул из-за пазухи кусок красной ткани. — Я решил кое-что показать тебе, римлянин. Чтобы показать, что я говорю серьезно, и предотвратить какие-нибудь поспешные действия с твоей стороны.