Макрон прав, решил Катон. Гораздо лучше торчать где-нибудь подальше от Рима с его предательствами, с его роскошью, капризами и мотовством, которые только размягчают и развращают людей, превращая их либо в мерзавцев, либо в дураков. Лучше уж вернуться в ряды легионеров, где цену человеку определяют жёсткие и высокие стандарты армейского бытия. Но наряду с этими мыслями приходили и другие: а перевешивает ли это его стремление к несомненным ценностям солдатской жизни его страстное желание заполучить любовь Юлии и зажить с нею одной жизнью, что, конечно же, предполагает жизнь в Риме? Он уже чувствовал, что ответ на этот вопрос рядом, на подходе, и поэтому отмахнулся от этих мыслей о предстоящем выборе, оттолкнул их от себя. А тут и церемония закончилась, и только что награждённый трибун Бурр повернулся к своим людям и скомандовал когорте возвращаться в лагерь.

На следующий день когорта двинулась маршем к Альбанскому озеру, где заканчивались последние приготовления к предстоящему представлению. Весна уже явно наступила, новые побеги появились на деревьях, кустах и виноградных лозах по всей местности, через которую шла когорта. Гвардейцы шли с полной выкладкой, тащили на себе кухонное оборудование, запасную одежду и свои жалкие рационы. На всё время пребывания возле озера когорта должна была встать лагерем рядом с только что возведённым городком, где Клавдий и его гости разместятся в роскоши и со всеми удобствами.

Погода резко изменилась к лучшему, и тёплые солнечные лучи баловали преторианцев на всём пути. Как обычно бывает в подобных случаях, отличная погода после холодной и долгой зимы сразу подняла людям настроение, и они громко пели на всём пути. Их командиры сквозь пальцы смотрели на пошатнувшуюся дисциплину преторианской гвардии и были заняты своими делами, шутили, травили анекдоты, так что колонна напоминала скорее шествие толпы друзей, нежели марш элитной части римской армии. Даже Макрон, солдат до мозга костей, выглядел крайне довольным, пока они шли дальше, шагая отнюдь не в ногу. Он был доволен тем, что они оставили Рим позади, и теперь наслаждался знакомым грохотом подкованных солдатских калиг и даже тяжёлым грузом выкладки, давившим ему на плечи, несмотря на мягкие подкладки, а ещё и обычными солёными солдатскими шуточками, которыми обменивались его сотоварищи. Дорога тянулась через пересечённую местность, то поднимаясь, то опускаясь, и с подъёмов перед ними открывались живописные виды на сельскохозяйственные угодья, только что засеянные. Потом на каком-то поле им попалось небольшое стадо овец, где было несколько новорожденных ягнят – их шерсть блестела на солнце, как только что выстиранная тога.