Тут справа от него блеснуло лезвие, и он, резко обернувшись, увидел человека, рванувшегося к нему с кинжалом в руке. Его лицо искажало дикое выражение, он что-то яростно вопил, его нечесаная борода развевалась и болталась в воздухе. Катон взмахнул мечом и отбил его кинжал в сторону.

– Идиот! – заорал он. – Я же свой!

Человек, которого он принял за германца, проворчал на латыни какое-то извинение, но его глаза тут же расширились от удивления. А Катон в тот же самый момент осознал свою ошибку. Вино и этого бандита лишило способности быстро соображать и реагировать, и Катон успел ударить первым, врезав рукоятью меча бандиту в нос, который с хрустом сломался. На лицо бандита из разбитого носа хлынула кровь, он отпрянул назад, зацепился за скамейку и упал, ударившись головой об угол стола. И застыл неподвижно на полу. Катон двинулся дальше, продираясь сквозь толпу сражающихся, занятых в отдельных схватках один на один. Он всё старался разыскать Цестия. Тут ему в грудь с пронзительным криком врезалось что-то, закутанное в какое-то рваньё. Катон принял удар и опустил взгляд на это нечто. И увидел невысокую толстуху со спутанными тёмными волосами, которая лупила его в грудь сжатым кулачком. Увидев, что он смотрит на неё, она вцепилась ногтями ему в щёку. Катон почувствовал острую боль и инстинктивно ударил её коленом в грудь, а потом пнул ногой. Она отлетела назад и со стоном врезалась в одного из бандитов, после чего вдруг выпрямилась и застыла на месте, насквозь пронзённая мечом, на который напоролась. Клинок воткнулся ей в спину, и его кончик показался у неё из груди, распоров грубую коричневую тунику. Бандит отшвырнул её тело вперёд и выдернул меч из раны, потом сделал выпад, целясь Катону в лицо. В искусстве фехтования он явно был не силён и пытался возместить этот недостаток грубой силой, и когда Катон парировал выпад, ему удалось лишь чуть отвести клинок противника в сторону от лица. Но при этом лезвие всё же зацепило его, распоров кончик уха.

– Ублюдок! – заорал он в ярости. Стиснув зубы, он бросился на врага, сжав левую ладонь в кулак. Удар, угодивший противнику в челюсть, получился весьма солидный, нормального человека он лишил бы сознания. Но Цестий подбирал себе людей за их силу и мощь. Это были выходцы из римских трущоб, где человек либо быстро обучается разговаривать с помощью кулаков, либо его в первой же драке буквально вбивают в землю и выбрасывают в сточную канаву. Голова бандита мотнулась назад, но он тут же выпрямился и бросился на Катона. Но выражение его лица тут же сменилось изумлением, когда он глянул вниз и увидел, что меч Катона уже успел проткнуть ему бок, прямо под рёбрами. Катон повернул клинок в ране в одну сторону, потом в другую, стараясь достать поглубже, задеть жизненно важные органы. И при каждом повороте клинка с губ бандита срывался вопль боли и отчаяния. Катон наконец вырвал меч из раны, и оттуда потоком хлынула кровь.