— На тебя, Родригес, похож. И родинка на щеке. Только без бороды.

— Убери фонарь, слепит, — впервые за всю дорогу нарушил молчание мужчина. — Чудесный ты парень.

— Ты тоже мне нравишься, — отозвался Хосе. — Надо нам встретиться в теплой обстановке.

— Может, и встретимся, — проговорил водитель.

9

9

Они ехали в порт на рейсовом автобусе. Хоть и жара, а кондуктор — в темном форменном пиджаке, при галстуке, в золотых очках. Профессор, да и только!.. Выдал и прокомпостировал билетики, на оборотной стороне которых были отпечатаны политические карикатуры и революционные лозунги. У Лаптева: «¡Venceremos!». Он попросил билеты у своих спутниц. У Хозефы — «¡Patria o muerte!», а у Лены — «¡Ordene, comandante!». Это фамильярно-энергичное обращение: «Приказывай, команданте!» Андрей Петрович уже видел на плакатах, расклеенных по городу: Фидель изображен в полной солдатской выкладке стоящим на склоне горы и смотрящим вдаль.

Андрей Петрович еще утром, из кабинета Феликса, позвонил Эрерро. Росарио не оказалось — уже на работе, начинают в институте в семь. Идти в их дом Лаптеву почему-то не хотелось. Договорился с Леной, что встретит ее и дочь в холле «Гавана либре».

Ждал битых два часа. Бесцельно тратил такое дорогое время. Ругая женщин про себя на чем свет стоит, в нетерпении вышагивал по мраморным плитам холла. В продуманном беспорядке громоздились в холле обкатанные океаном валуны, из натуральной красной земли росли пальмы, бананы и кактусы. Вмонтированный в бронзовую позеленевшую абстрактную скульптуру, журчал фонтан. С потолка свешивались гирлянды бумажных цветов и станиолевого «дождя», зеркальные разноцветные и прочие традиционные украшения, а посреди тропических растений холла стояла «елка» — тропическая сосна с длинными неколючими иглами, припорошенная ватными хлопьями «снега», которого здесь никогда не видывали. Все это были приметы недавнего празднования Нового года. У дверей концертного зала собирались юноши и девушки в форменных блузах, с пистолетами на поясах и одинаковыми треугольными голубыми лоскутами, спадающими с погона на плечо. Транспарант над входом в зал приветствовал участников конгресса учителей-добровольцев. То там, то здесь — группки. Звучала чешская, польская, болгарская, немецкая речь. Лаптев увидел и соотечественников. Многие были одеты почему-то в яркие клетчатые ковбойки. Прислушался: «Надои... Искусственное осеменение... Страховые запасы силоса...» В одной из групп увидел и тех парней, которых привез сюда на «Хосе Ибаррури». Тут же прохаживались в расшитых золотом одеяниях служители отеля. Судя по повадке — ветераны. Да, многое они повидали в этих стенах.