Он устало, широко и открыто улыбнулся.

«Удивительны встречи на дорогах! — подумала Бланка. — В них, наверное, главная прелесть работы журналиста. С кем не сведет дорога... Только подумать: в хижине у партизанской тропы — старик крестьянин — отец министра; сам команданте над миской маланги — такой, оказывается, простой и любопытный...» Его открытая улыбка подкупила Бланку. И теперь, чувствуя на себе его взгляд, она подумала: «Не подкрасила губы и вся в пыли...»

А он продолжал — с интересом к ней и к старику:

— Очень хорошо, что до него добрались! Замечательный дед! Четырех сыновей дал революции. И все — как на подбор. Хуана мы потеряли... — Он замолк, чуть склонил голову.

— После его смерти мать и онемела, — отозвался старик. — Да ты меня не нахваливай: хитрый какой нашелся! Это я ей в машинку пою, понимаю — политика. А тебе так и скажу: неважнецкие наши дела.

— Почему же? Выкладывай!

— Каждый начальник любит слушать только то, что ему хочется слушать. Но я тебе прямо скажу: дела — хуже некуда. Куда ты меня денешь за такие слова, а?

— Хватит шутить, — гулко положил на стол большую ладонь команданте. — Почему — хуже некуда?

Бланка почувствовала, что слова крестьянина больно его задели.

— Земли тебе отрезали?

— Отрезали, это правда. Да куда мне ее столько, этой земли, если всех сыновей начисто забрали? Один — в армии, другой — по кабинетам расседает. Третьего вообще за океан отправили... А кто будет землю ковырять? Разве ж оно само вырастет?

— Пойми, отец, — подсел к нему вплотную команданте, — нужны нам твои сыновья — и в армии, и в аппарате. И кадры специалистов нужны. Сейчас твой Рауль в Советском Союзе учится, а вернется в деревню агрономом.

— Как же, жди! — протянул старик. — И когда дождешься? Да разве у меня одного такое опустошение...

— Да, — вздохнул команданте. — Противоречия... Один на один ты не наковыряешь. Объединяться надо. Ссуду дадим, тракторы пришлем. Специалистов направим. Не приказываю, но советую — объединяйтесь. Без кооператива далеко не уедете... Как не стыдно тебе: отец министра, воинов революции — единоличник, мелкий буржуй. Договорились, отец? — Он похлопал старика по колену. — А что сыну передать?

— Пусть, стервец, ждет в гости. На митинг-то я приеду — послушаю, что ты там говорить будешь.

— Приезжай, послушай. — Команданте снова повернулся к Бланке: — Ну, не буду мешать компаньере корреспонденту. Надеюсь, не придется услышать: «охваченные небывалым энтузиазмом», «благодаря неустанной заботе» — и тому подобное? Народ-то вон как думает и говорит. — Его глаза хитровато блеснули в прищуре. — Лучше пусть сам старик расскажет о своих заботах и проблемах. Вы-то чем сами раньше занимались?